«Если», 1999 № 05

Индира поговорила с Карром, потом с дочерью. Рассказала ей, что видит вокруг. Элис была на какой-то из скользящих улиц в городском торговом центре.

— Карр уже соскучился по тебе, мама, — объявила Элис. — Говорит, что хочет переделать твою комнату. Это будет сюрприз.

Дочь не пожелала говорить о своей самостоятельной работе. Индира попробовала надавить и в ответ услышала:

— Мне надо идти. Приехала. Пока.

В поезде было полно шахтеров (так здесь назывались люди, добывающие минералы, хотя они и не работали в шахтах). Все как один надирались наркотиками — последняя возможность повеселиться перед трудовыми буднями. И одеты были одинаково: кожаные куртки и фасонистые высокие башмаки. Они были коренные европеанцы, по происхождению — из Южной Африки. Один играл на металлической гитаре, другой, очень красивый и очень черный юноша с резко очерченными скулами, пытался «клеиться» к Индире. Товарищи это громогласно одобряли. Впрочем, он больше смотрел на свое призрачное отражение в толстенном окне вагона, чем на Индиру. Его звали Чемпион Кумало. Индира сначала подумала, что это кличка, но нет: все его товарищи носили либо вычурные, либо библейские имена. Троица Адеподжу, Сара Мозехелоа, Руфь и Исаак Малунгу.

Когда Чемпион бросил свои ленивые попытки заигрывать с Индирой, отношения стали приятельскими. Индире рассказали, что двое братьев Чемпиона учатся в той же школе, что и Элис. По кругу пустили бутылку персикового бренди и тубы с чем-то, именуемым «туманец». Зелье воняло ацетоном, от него тут же начало мутиться в голове, зато настроение стало легким и дружелюбным. Шахтеры дивились профессии Индиры. Сара Мозехелоа воскликнула:

— Чистить океан от монстров! Замечательное дело!

— Ну, не знаю, зачем лезть туда, в мир под нами, — заметил Исаак Малунгу. — Я вот тридцать лет шахтером, и ни разу не понадобилось туда идти. Наш мир здесь, вокруг нас.

— Но ведь океан — часть нашей планеты, — возразила Сара. Ее седые волосы были убраны в косички, вроде щупалец медузы, и перетянуты пластиковыми шнурками. Лоб изрезан шрамами — поскольку шахтеры работали на поверхности льда, они часто страдали от рака, вызванного радиацией. — Океан создает нашу планету, так что очень важно избавиться от монстров.

Гитарист Троица Адеподжу был высоким даже для европеанца, улыбчивым мужчиной; пальцы у него были такие длинные, что, казалось, на них больше суставов, чем обычно.

— Эта гадость — с Земли, — объявил он. — Вот почему нам надо от нее избавиться.

Индира вспомнила, как она пыталась объяснить Элис, почему Земля победила в Тихой войне: «Земляне богаче, у них больше техники и людей. Они выжали все из своей планеты и теперь хотят то же самое сделать с другими». Элис ответила: «Тогда мы должны заполучить то, чего у них нет» — сказала так серьезно, что Индира рассмеялась.

Троице ответил Чемпион:

— Уничтожим монстров, но все равно не избавимся от гнета Земли.

Шахтеры покивали и начали рассказывать Индире о своей жизни в годы Тихой войны. Многие всю войну провели на Европе, остались в своих поселках, когда население столицы, называемой в то время Миносом, было эвакуировано на Ганимед.

— Голодали ужасно, — рассказывала Сара. — Под конец были готовы есть собственные башмаки.

Ее перебила Руфь Малунгу:

— Нечего болтать, женщина! Ты была такая кокетка, что померла бы от голода, только бы тебя похоронили в твоих ботиночках!

Остальные захохотали. И верно: башмаки у Евангелии были прямо-таки выдающиеся — зеленой замши, покрытые замысловатым узором из крошечных зеркалец и расшитые красной и золотой нитью.

За сим последовали рассказы о каннибализме, о том, как несколько поселков превратились в дым, когда ядерный снаряд вскрыл ледяную оболочку океана, открывая дорогу для контейнера с биологическим оружием. Это произошло в Тайр-Макуле, что на полушарии, закрытом от Юпитера. Хотя район был малонаселенный, погибли больше ста шахтеров, там остался гладкий диск радиоактивного льда в центре огромной, на сотни километров, звезды с лучами из глубоких канав — сверкающий шрам на изрытом коричневом лике Европы. Индира слышала все эти истории и прежде; казалось, европеанцы никогда не устанут повторять свои рассказы о войне. У Индиры была собственная история, но слишком скорбная для того, чтобы о ней распространяться: гибель всей семьи, два года, проведенные в сиротском доме на Ганимеде. Наконец ей удалось перевести разговор на монастырь.

— Ты туда? — с широкой ухмылкой спросил Чемпион. — Вот так штука!

Остальные обменялись замечаниями на непонятном щелкающем языке и захохотали. Чемпион не захотел объяснить Индире, что их развеселило, только заметил:

— К богачам едешь. Они держат громадную водорослевую ферму, поставляют соединения углерода половине шахт.

— У них начальник — генинженер, — сказала Сара, а Троица добавил:

— Называет себя Рссером. По-моему, это ненастоящее имя. Говорят, он сбежал с Земли, потому что его поймали на чем-то незаконном. Должно быть, он и здесь чем-то таким занимается.

— Может, делает монстров, — отозвался Чемпион. — Сделал одного слишком сильного и хочет, чтоб ты его убила.