«Если», 1999 № 03

Он выволок из-под груды волос что-то вроде миномета. Взял его на изготовку и на согнутых лапах двинулся в атаку. Мы кинулись в укрытие. Коптилка опять завозился у пушки, суетливо и злорадно.

— Сейчас… сейчас ты будешь не Рыкко, а дырка в пространстве…

Орудие грянуло, и мы увидели, что снаряд угодил врагу прямо в пузо!

Но дырки не получилось.

Да, ядро взорвалось с ужасающей силой и разнесло пирата на множество черных кусков. Однако… куски разлетелись по площади, и каждый превратился в целехонького Рыкко! Штук двадцать! Они одинаково заржали свое «Ха-ха-ха!», построились в две шеренги и двинулись на штурм по всем правилам военного искусства. Один нес флаг, но уже не белый, а серый, с какой-то черной загогулиной (возможно, это был символ Мирового Зла). Двое били в большущие барабаны. Остальные начали палить из своих минометов (или из чего-то еще, не поймешь). Столько грохота!

Коптилка пальнул из пушки в ответ, но толку-то! Врагов стало еще больше. И стрельба их — куда мощнее!

К счастью, ни один снаряд не попал внутрь капонира. Иначе неизвестно, чем бы все это закончилось.

А сейчас кончилось неожиданно.

Наш малыш Локки под выстрелами вылетел наружу. Опять вскочил на парапет. Сдернул голландку, замахал ею над головой. Голован и Доня заорали: «Локки, назад!» и бросились за этим сумасшедшим. Но выстрелы и барабаны вдруг стихли.

Возможно, Рыкко решил (или решили), что мальчишка готов сдаваться. Но ведь матроска-то была не просто белая, а с ярко-синим воротником.

И не пиратам просигналил наш Локки!

Он пронзительно закричал на незнакомом языке. К нему подскочила кавказская овчарка. Локки присел, что-то сказал ей и махнул рукой.

Овчарка бросилась вперед.

А за нею — множество собак. Теперь без гавканья и визга, молча. На пиратов.

Все Рыкко сбились в кучу. Затоптались. Пальнули по собачьей стае. Но их снаряды не принесли нападавшим вреда. И не остановили их. Некусачие собаки (кому некусачие, а кому…) были еще и храбрыми.

— А-а-а! Не надо!.. — Это многочисленные Рыкко обратились в бегство. Брошенные минометные трубы зазвенели на камнях. Рыкко на бегу сбивались все теснее и наконец опять превратились в одного-единственного «непобедимого и беспощадного» и всякого-всякого там…

Этот «всякий-всякий», чтобы легче удирать, сбросил ботфорты. Но собаки догнали «носителя Мирового Зла», и он остался без штанов. Теперь он был похож на копну гнилого сена с толстыми волосатыми ногами. Черные пятки мелькали, как длинное многоточие…

Наконец Рыкко бухнулся в бухту. Не до шлюпки ему было, он пустился к кораблю вразмашку. И все еще орал сквозь брызги:

— Буль-не надо! А-а-а-буль-буль!..

Несколько собак пустились было преследовать Рыкко по воде. Но скоро вернулись. С довольным видом отряхивались на гальке.

Здоровенный кобель подошел к брошенному ботфорту и поднял над ним заднюю лапу. Второй ботфорт с веселым рычаньем таскали по пляжу два собачьих подростка.

Мухтар на руках у Аленки повизгивал и пытался вырваться. Кажется, досадовал, что не смог принять участия в погоне.

Между тем Рыкко мчался к своему кораблю, как толстая волосатая торпеда. У борта он с плеском затормозил и ракетой вертикального взлета взмыл на палубу. Сейчас же под уцелевшими реями развернулись черные, как сажа, паруса. Надулись. Пиратский клипер без одной мачты заскользил к дальнему берегу. Он оторвался от воды — с киля бежали сверкающие струи.

Рыкко грозил с палубы кулачищами. Голос его перекатывался над Флягой Морского Бродяги:

— Погодите, жабье семя! Мы еще увидимся! Еще повстречаемся! Я еще нажарю шашлыков из лягушатины!..

Мы не отвечали.

Корабль, чуть не зацепив днищем берег бухты, стал уходить в небо. Вот он уже просто черное пятнышко в синеве среди облаков. Просто капля чернил… Точка… Нет ничего…

4

Мы стояли на берегу и смотрели в небо. Лишь Коптилка сидел, обхватив колени и уткнувшись в них лбом. И мы услышали всхлипы. И один за другим увидели, как голая Коптилкина спина с острыми позвонками вздрагивает.

Кирилка сразу спросил:

— Ты что, Валерик?

Коптилка не стал сердито дергать плечами и говорить «ничо». Слишком большая была беда. Он всхлипнул громче:

— Алик-то… Он же там…

Ой… Ой-ей-ей… Как мы могли забыть про жирафенка! Теперь он был под водой, на затопленном корабле.

Коптилка выговорил сквозь слезы:

— Хотел ведь сперва взять с собой… А потом подумал: зачем таскать на незнакомую планету… Дурак такой… Теперь не достать…

Потом он вскочил.

— А может, достану! Каюта под верхней палубой, поднырну…

Он сделал шаг к воде. Рядом оказалась Веранда.

— Стой ты, водолаз!.. — Ухватила его за плечо. — Это вам не бассейн на Большой Дыне, а море. — И опять сбросила сумку и платье. — Сидите здесь и не вздумайте меня спасать! Без вас управлюсь…

Не успели мы мигнуть, а она уже в двадцати метрах от берега. И стилем брасс — к кораблю. Не хуже, чем Рыкко!

— К шлюпке! — скомандовал Голован.

Только тут мы вспомнили: у нас же шлюпка! Даже две! Наша и та, что осталась от Рыкко. Пиратская была ближе. Мы попрыгали в нее, и она тут же замахала веслами. Видать, была запрограммирована.