«Если», 2001 № 03

Первая же ночь честной компании стала роковой. Установив камеры и отпраздновав встречу, ребята отключились. Проснувшись, они обнаружили, что пять часов бесследно исчезли из их жизни, а вся видеотехника уничтожена… Нашлись только видеокассеты — в том же самом месте, где были найдены и кассеты первого фильма. Путешественники возвращаются в дом Джеффа — старый полуразрушенный пакгауз, начиненный тем не менее современной компьютерной техникой. Здесь они просматривают записи, пытаясь осознать случившееся. Постепенно с ними начинают происходить странные вещи, и чем далее, тем более странные и кровавые. Окончательно перестав отличать действительность от игры воображения, герои уверенно приближаются к групповой истерии. В кого из них переселился дух ведьмы? Кровь, кровь, вмешательство полиции и психиатров… И, увы, полное разочарование зрителя!

Складывается впечатление, что создатели сиквела либо не видели оригинального фильма, либо не поняли причин его успеха. Почему первый фильм (с микроскопическим бюджетом в 30 тысяч долларов) стал самым прибыльным за всю историю мирового кино: его создатели на сегодняшний день заработали уже около трехсот миллионов долларов! Почему эта картина, снятая за 8 дней никому не известными Д. Майриком и Э. Санчесом — в откровенно любительской манере! — покорила континенты, заставляла людей действительно испытывать ужас (массовым явлением были приступы тошноты, потеря сознания, вызов медпомощи)? Наконец, почему этот фильм, практически без сюжета, без участия звезд (только типажи), обозначил собой новую веху в искусстве кино? Прежде всего это был первый вышедший в большой прокат псевдо-snuff, то есть фильм с (якобы) подлинной смертью персонажей. Критики обозначили его жанр как mockumentary, от английских слов mock (насмешка) и documentary (документальный фильм). Проще говоря, это грандиозный розыгрыш, тщательно подготовленная мистификация. Именно откровенно любительская съемка, дрожание камеры в руках и создали иллюзию достоверности. Главное же — авторы картины сумели создать ужас без демонстрации как самой ведьмы, так и смертей.

Это новое слово в инициации еще хичкоковского саспенса. Здесь не просто воздействие атмосферы ожидания и демонстрация части целого. В качестве одного из безотказных способов вызвать ощущение чего-то жуткого Фрейд называл неведение: мы так и не узнаем, кто погубил трех студентов — ведьма, человек или их собственный панический страх. Мы не видим ничего (разве что звуки, знаки) — но это, оказывается, действует значительно сильнее! Еще один психологический, или, если хотите, психофизиологический феномен — ненамеренное возвращение к пройденному. Вспомним, как путники кружат по одному и тому же маршруту, постепенно теряя силы и отчаиваясь…

Интересна была и психология взаимоотношений ребят, их изначальная вера друг в друга: во всем этом, если хотите, был и некий гуманистический пласт, отчего первая «Ведьма» и вывалилась за рамки стандартного «ужастика».

Из всего этого арсенала Д. Берлингер взял лишь ориентацию на безвестный типаж. В остальном же он использовал клише из дешевого подросткового хоррора. Набившие оскомину спецэффекты, дурная игра актеров, сырые, абсурдные сюжетные ходы… Невольно вспоминаются последние, бездарные серии Уэса Крейвена о Фредди Крюгере.

Да, в «Книге теней» камера не дрожит, она вполне профессиональна — и это первый шаг к провалу. А чего стоит появление в кадре призрака несчастной ведьмы! Страшно? Да ни капельки! Исчезла недоговоренность, исчезла тайна — и нет фильма. Речь уже не заходит ни о каком гуманистическом посыле — его нет и в помине.

Если трое симпатичных ребят из первого фильма, ненароком попавших в смертельную переделку, вызывают зрительское сочувствие, то компания полусумасшедших авантюристов, нагло нарывающихся на неприятности, провоцирует нас едва ли не на злорадство — во всяком случае, сопереживать им нет ни малейшего желания. Задача «Книги теней» — просто «напустить холоду в штаны».

Первая «Ведьма» стала явлением. Вторая же обернулась откровенной поделкой.

Марина и Сергей ДЯЧЕНКО

Адепты жанра

На пороге Девятых врат

Разумеется, к кинофантастике творчество режиссера Романа Полянского, поляка, родившегося в 1943 году в Париже, имеет мало отношения. Вот мистика — другое дело!