«Если», 2001 № 11

Точнее говоря, этот шар был гиперсферой, поскольку сохранял свою форму и радиус во всех измерениях космоса и, следовательно, был круглым во всех измерениях, а не просто в трех самых приметных. Радиус гиперсферы медленно укорачивался по мере того, как колоссальная масса плазменного облака переводила ее содержимое в сверхсжатое состояние. С каждой наносекундой шар становился немного меньше.

Смедли Фейвершем, неустрашимый хроноавантюрист, точно знал, что достиг надлежащей точки пространства-времени. Шар плазмы, сияющий в трех метрах от него, содержал примерно 99,99995 % физической массы всей Вселенной; на деле эта сфера и была 99,99995 % всей Вселенной. Поскольку же фактор времени участвует в единой силе, действующей и как гравитация, и как электромагнетизм, можно было считать, что светящийся шар содержит ровно такой же процент времени всей Вселенной: всего времени, которое существовало прежде, и всего, которое будет когда-либо существовать. Этот единственный шар плазмы примерно полутора метров в диаметре (он несколько сжался за последние наносекунды) сосредоточил в себе почти все пространство и время целой Вселенной, и потому — как уже стало ясно — Смедли действительно находился в нужной точке. Поскольку находиться больше было негде — и некогда.

Смедли Фейвершем ухмыльнулся и пробормотал:

— Теперь в любую секунду вся материя и антиматерия в бесконечном множестве измерений Вселенной — кроме моей материи, конечно — должна, если можно применить технический термин, перещелкнуться в безразмерную сингулярность пространства-времени. И еще через наносекунду все это разлетится, творя Большой взрыв. И вот тут настанет момент, — Смедли снова ухмыльнулся, — когда я осуществлю свой дьявольский замысел.

Он жадно следил за тем, как несколько отставших фотонов и барионов спешили влиться в сжимающийся шар, увеличивая его массу. По расчетам Смедли, всего лишь 217 субатомных частиц материи и антиматерии (кроме молекул, составляющих его тело, и молекул его одежды и снаряжения) оставались во всей Вселенной вне гиперсферы. И когда эти последние частицы канут в неодолимую гравитационную ловушку, можно будет приступать.

— Чем больше, тем веселей — заметил Смедли Фейвершем, одобрительно кивая еще нескольким опоздавшим (гравитон, фермион и нейтрино), которые неслись в турбулентное кружение облака плазмы: оно теперь сжалось до диаметра 120 сантиметров. — Скоро начнется Большой взрыв. В первые две минуты объем плазменной гиперсферы увеличится, а температура уменьшится на порядок. И тогда смогут существовать простые изотопы — гелий, протий, тритий. Из этих строительных кирпичиков будет построена вся Вселенная. Если, конечно… — тут Смедли ухмыльнулся еще раз, — если моя милость не решит по-иному.

В этой ситуации почтенный читатель должен поинтересоваться: как Смедли Фейвершем мог оставаться в живых, если молекулы кислорода, необходимые для дыхания (и само собой, для ухмылок), еще не родились в космических последействиях Большого взрыва? И на чем же он мог стоять, ведь не было ничего прочного, ибо все атомные массы (кроме 189 субатомных частиц, которые еще не явились, и самого Смедли) во всех бесчисленных измерениях Вселенной уже преобразовались во всепоглощающую гиперсферу. Прилагая ту же безжалостную логику, почтенные читатели могут также поинтересоваться, как он мог видеть гиперсферу — ведь почти все фотоны Вселенной были внутри гравитационной ловушки шара, и их не могли уловить зрительные нервы Смедли.

Так вот, пусть почтенные читатели занимаются своими делами.

Но если кто злобно настаивает на объяснениях — пожалуйста. Законы, которые управляют структурой и функционированием пространства и времени в материальной и энергетической Вселенной неизбежно являются ее частью и посему существуют внутри нее. Смедли Фейвершем же помещался вне границ пространства, времени и Вселенной (отступив на три шага назад и немного влево), так что он теперь существовал за пределами пространства и времени, равно как и законов, управляющих взаимодействием материи и энергии.

Ну что, теперь вы довольны?

В животе у Смедли Фейвершема заурчало, и он вспомнил, что ничего не ел с 2193 года, который помещался теперь в шестнадцати миллиардах лет плюс-минус миллиард впереди по ходу времени. Он полез в сумку с едой и достал двойную порцию карри "виндалу", которую купил на вынос в ночном ресторане "Король карри-кебаба", что в Стоук-Ньювингтоне, сделав остановку по пути к Большому взрыву. Развернул обед и принялся задумчиво жевать карри, глядя на прибытие еще нескольких субатомных частиц. Гиперсфера уже была меньше метра в поперечнике; очень скоро должен был начаться Большой взрыв.