«Если», 2001 № 05

Литературная критика научной фантастики тоже существует в рамках общепринятого обычая комментирования и толкования. Не последнюю роль здесь играют конкуренция и культурная борьба «за место под солнцем». Иными словами, борьба за то, кому будет дано определять, что есть что и кто есть кто. Эти самозваные «хранители врат» зачастую стремятся (хотя сами это отрицают) помешать свободному и независимому суждению как читателей, так и писателей, навязывая публике определенные ценностные модели. Размышляя о НФ, можно прийти к выводу: следовать стоит не «тому, что есть», а только «тому, что должно быть»; при этом последнее подразумевает самобытность и оригинальность художественных произведений. Какое поле деятельности открывается в научно-фантастическом произведении? Сколько возможностей, сколько путей здесь еще не открыто? Сколько еще не обнаружено ценностных моделей? Вот логичные вопросы, которыми должны задаваться проницательный читатель и умеющий мыслить писатель. Вопросы эти еще далеки от разрешения и настолько важны, что для дальнейшего адекватного рассмотрения требуют некоторых предварительных выкладок.

Разумеется, чисто литературный подход к НФ не слишком эффективен, поскольку почти всегда эстетику ставит превыше требований оригинальности и мысли. Кроме того, приверженцы этого подхода отказываются от обсуждения «опыта» прочтения индивидуального автора, чья мимолетная магия может ускользнуть от одного читателя и предстать во всей красе перед другим.

Карту мира художественной литературы хороший теоретик расчертит на континенты жанров, впишет множество стран хороших книг (а таковые существуют даже на неисследованных им территориях). И тогда он может заявить: «Вот они, апробированные критерии хороших книг!» И снять перед ними шляпу. Но если теоретик честолюбив, он отправится на поиски терра инкогнита. Он будет выискивать, описывать и систематизировать известное, не упуская возможности открыть и новые острова.

Дискуссии вокруг НФ в последние годы утратили прежнюю простоту, когда они сводились к наблюдениям и констатации факта — ив результате оправдывали все, что появлялось на фантастическом рынке. Теперь дискуссии, напротив, утратили чувство реальности — особенно в том, что касается различных тем НФ. Можно вспомнить все озарения, каковые когда-либо посетили лучших теоретиков НФ, и обнаружить, что тот или иной их катехизис оказывался исключительно гибким. «Научная фантастика пишет о воздействии человеческого фактора на будущие Изменения в науке и технологиях», — с неоспоримой убедительностью утверждал Азимов, эхом вторя неопровержимым выводам Кэмпбелла, Блиша и Тенна. Позже к ним присоединился и Лем — к великому негодованию многих. «Человеческий фактор» делает НФ литературой, внимание к изменениям в области науки или в технологиях делают ее научной фантастикой. При желании можно обойтись изменениями лишь в «человеческом факторе», но это существенно сузит границы НФ.

Я часто задаю один и тот же вопрос: «Если собираешься писать научную фантастику, почему бы не делать это во всю силу? Почему бы не ознакомиться со всеми теоретическими разработками в выбранной области, всеми достижениями технологии?» «Ну, для того, чтобы писать научную фантастику, вовсе не обязательно разбираться в научных идеях», — с улыбкой сказал мне однажды мой коллега, и лежащая в основе этого утверждения самонадеянность наполнила меня ужасом, поскольку именно мысль есть самое сердце НФ. Суть НФ заключается в том, чтобы исследовать человеческий фактор, опыт науки и его философские последствия («философский» означает всего лишь попытку всесторонне продумать и логически развить «зацепившую» писателя идею. А это — право, данное человеку от рождения: ты или умеешь думать и приходить к выводам, либо не умеешь, — вот и все, что значит слово «философский»).

Весь объем науки и ее философию можно сравнить с гигантским магнитом, вокруг которого кружим мы, словотворцы, размышляя о волнующем потенциале человечества. Подобно расширению Вселенной или скачку от протоклетки к организму, из крохотного зерна мысли начинает расти и обретать индивидуальность НФ-произведение.

Фримен Дайсон писал, что великие научные открытия одновременно являются творениями искусства, поскольку обладают такими свойствами, как уникальность, красота и неожиданность. Стремительно возрастающий объем знаний и теории в сотнях различных областей — истинное солнце для НФ, которое нам, фантастам, следует изучать и оценивать — и размышлять о том, сколько насыщенных страхами и надеждами возможностей оно открывает для человечества.

Но проще сказать, чем сделать…

* * *