«Если», 2002 № 12

2. Я бы поставил вопрос более широко. Сетевое хамство — это лишь узкая часть спектра сетевой глупости. В свое время мы были абсолютно уверены, что неограниченные коммуникативные возможности приведут к взрывному росту информированности, а там уже и до ноосферы рукой подать. Как мы ошибались… Рост коммуникативных возможностей первым делом увеличивает трафик бессмыслицы, дезинформации и прочей энтропии. Сеть — это пока что «гуляй-поле», где сплошь и рядом резвятся индивиды, которые в нормальном социуме отфильтрованы и подавлены. Но будущее мне видится в розовом свете. Нормальный социум свое развитие закончил. У сетевого все еще впереди, и вход в ноосферу по-прежнему открыт.

3. Конечно. Руководитель мексиканской компартии Диас как-то сказал, что выше пояса он принадлежит партии, а ниже пояса — народу. Так вот я принадлежу народу и выше пояса.

4. Непременно. Причем ширпотреб (массовую коммерческую литературу), в первую очередь. Набоков же может еще долгое время не беспокоиться.

Хочу уточнить: под сетевой литературой будущего я понимаю не просто текст, выложенный в Сеть, а мультимедийный объект, обладающий трехмерным графическим интерфейсом, функциями интерактивности и так далее. Бумажная литература, базирующаяся на сюжетных и языковых штампах, рубит сук, на котором сидит. Вербальное клише очень легко поддается замене на мультимедийное. Зачем мне читать описание боевой или любовной сцены, сделанное убогим штампованным языком? Мне подавай ее в ярких образах на экране, да я еще хочу и лично поучаствовать в ней совместно с другими юзерами. Понятно также, что сетевые штамповки будут создаваться не авторами-людьми, а авторами-машинами. Это дешевле и быстрее.

Г. Л. ОЛДИ (Дмитрий ГРОМОВ и Олег ЛАДЫЖЕНСКИЙ):

1. Трудно сказать однозначно. С одной стороны, слишком много авторов уходят из Сети, сворачивают интернет-общение до минимума или вовсе его прекращают, отключаются от конференций и не появляются даже на своих личных форумах. Значит, автор либо предпочитает общаться, видя лицо собеседника, либо недостаточно толстокож, чтобы выдержать напор сетевого хамства (увы, это реальность…), либо ему вполне хватает общения в привычном кругу. С другой стороны, искренний диалог всегда увлекателен, он помогает эмоционально стабилизироваться, порой читатель может поддержать в минуту кризиса — не советом, что и как писать, а просто сопереживанием.

Скажем так: в общении заинтересованы обе стороны. Но когда общение превращается в военные действия или перебранку — у каждого появляются «силовые» интересы: победить! доказать! обидеть! — и тогда прав тот, кто первым уйдет.

2. Хамство, сетевое или реальное, — явление природы, неподвластное нашим усилиям. Всегда найдется желающий сообщить автору, что он — графоман и некрозоофил. И способ сделать это хам тоже обязательно найдет. Доблесть карлика в том, чтобы дальше плюнуть. Разумеется, не всегда удается сохранить достаточное самообладание (слишком крепкая нервная система досталась людям иных профессий), но обычно, сорвавшись, мы чувствуем себя испачканными. Поэтому в силу естественной брезгливости стараемся избегать хорового лая с моськами. Да и театральное прошлое очень помогает: тоже хватало желающих в крепких выражениях поведать городу и миру, что они зря потратили деньги на этот спектакль.

Хуже, когда хам работает по совместительству провокатором. Но и здесь ему можно сказать спасибо: в конце концов, понимаешь, что, сидя за компьютером и отправляя очередные ядовитые эскапады, он, в сущности, видит лишь собственное лицо, отраженное в мониторе.

3. Чаще мы вступаем в разговор. В обоюдоинтересный разговор. В дискуссию — реже и ненадолго. В свару — никогда. Глупо и бессмысленно автору доказывать публично, что читатель что-то недопонял или не проникся. Еще глупее попытка читателя доказать автору, что он написал не так и не то. Здесь вопрос не в анониме: очень часто обаятельные и интеллигентные люди пишут нам или выступают на форумах под псевдонимами. Для нас возможность вступить в дискуссию определяется другим: увлечет тема — поговорим, нет — отойдем в сторонку.

Хотя — да, аноним чаще позволяет себе роскошь хамства. Ну, это традиция, однако. Здесь главное — вовремя понять, когда имеешь дело с оголодавшим вампиром, и перестать его кормить. Пусть корчится в гробу… Забавно: сетевые вампиры, встреченные нами «в реале», оказывались сутулыми застенчивыми людьми, избегающими смотреть в лицо собеседнику.

4. Осетрина бывает одной свежести — первой. Нет литературы сетевой, бумажной, клинописной… Если через год-два вместо сброшюрованной кипы листов читатель будет читать в метро или дома на диване с дисплея маленького компа, — с литературой от этого ничего не произойдет. Эренбург и Басс на экране — те же Эренбург и Басс. Равно как и творческие потуги неврастеника из Малых Ниндзюков вряд ли станут лучше от перевода в электронный формат.

Хотя нам будет жаль, если искусство бумажной книги уйдет в прошлое. Искренне надеемся, что такого не случится. □

КУРСОР