«Если», 2002 № 02

— Постольку-поскольку, — сказал Стеф скучающим голосом. — Я уже сделал выбор, но дама пользуется спросом и пока занята. Я просто говорю, что, достань у вас духа поторговаться, вы могли бы получить двадцать процентов скидки, а то и больше, если нет наплыва клиентов. Скидка в десять процентов, которую вам предложили, это попросту реклама.

В груди профессора Я на разгорелась борьба между возмущением таким вмешательством в его личную жизнь и открывшимися экономическими перспективами. Победа осталась за вторыми.

— Неужели? — спросил он.

— Абсолютно. Имею опыт. Могли бы получить полный набор за сто двадцать.

— Вот как! А электронный кабинет… он того стоит?

— Да, если он вам требуется.

Ян все-таки начал сердиться, но тут дверь отворилась и вошла очень высокая голая женщина. Волосы у нее были заплетены в тысячу белобрысых косичек, а глаза казались овальными рубинами. Соски упругих, почти конических грудей гармонировали с глазами. По салону разлился легкий запах эрзац-амбры и смешался с дымом кифа. Ян сидел, как загипнотизированный.

— Клиент вы? — спросила она Стефа с некоторым интересом.

— Нет. Я жду Джун. А твой клиент — вот он.

— Ну, конечно, — вздохнула девица.

И взяв худую дрожащую руку профессора Яна в свою, Белый Тигр увела его.

Несколько минут спустя компьютер сообщил, во-первых, что Джун готова, и во-вторых, чтобы Стеф тут же мчался к полковнику Яме, как…

— Да ну его в разэдакую вселенную! — взревел Стеф. Диван весил сто кило, но он приподнял его и перевернул. На шум вошла стражница, вытаскивая взрывной пистолет длиной в ее руку. Стеф мгновенно успокоился.

— Йа би сори, — сказал он, складывая ладони и кланяясь. — Не понимаю, что на меня нашло.

Стеф видел немало жертв взрывного оружия. При выстреле в торс от трупа мало что оставалось: только голова, руки и ноги.

— Поставьте на место чертов диван, — приказала стражница, сверля взглядом дебошира. Она была монголкой, и очень крепкой на вид. Стеф послушался.

— Да, кстати, — сказал он в дверях. — Мне нужен чек на Джун. Я уже заплатил наличными.

— Поговорите с администратором, — проворчала стражница.

На улице Стеф глубоко вздохнул и вызвал плавнолет. Нет, он посчитается со свинни, которые не только свистнули червобур, но и сорвали его встречу с Джун. Это было нелогично, поскольку именно свинни в последнее время финансировали его времяпрепровождение.

Однако Стеф жаждал быть нелогичным. В таком вот он пребывал настроении.

— Значит, кража была внутренним делом, — пробормотал он, тщетно пытаясь устроиться поудобнее в одном из черных кресел Ямы.

— Да. Проверенный и перепроверенный ученый, оказывается, принадлежит к террористической группе, называющей себя «Крукс». Жил тихо, никаких лишних денег. Во время испытаний на детекторе лжи энцефалограммы неизменно показывали правдивость его ответов. Беда заключалась в том, что задавали ему не те вопросы. Вы храните верность? Но верность чему? Он отвечает: да, подразумевая верность человечеству — по его понятиям. Вы член подрывной группы? Подрывающей что? Существующий порядок или благо человечества? И вновь лживый ответ сходит ему с рук.

— Но во что, собственно, верят эти вонючие «круксы»?

— В жизнь. В абсолютную ценность человеческой жизни. Червобур открывает способ обратить вспять худшую катастрофу в истории человечества — Время Бедствий. От этого зависят триллионы жизней — не только жизней, погубленных голодом, эпидемиями, войнами, но и всех их неродившихся потомков до десятого колена.

Стеф сердито заворчал, мучимый тоской по кифу, по Джун.

— Шайка дерьмовых идеалистов!

— Вот именно. Люди с верой в прекрасное нечто, готовые погубить реальный мир ради идеи. Да их всех необходимо прикончить!

Яма вскочил — энергичный, мускулистый, кривоногий. Ему было пятьдесят, и он расставался с молодостью, но занятия боевыми искусствами на протяжении всей жизни еще долго будут позволять ему оставаться в форме.

— Бей их! — взревел он, рубя рукой воздух.

Глядя на него, Стеф ощутил усталость.

— И для этого вы меня вызывали?

— Нет. Вернее, не только. — Яма рухнул назад в кресло. — Группа, вдохновляемая этой великой идеей, разумеется, разбита на ячейки, которые придется разыскивать по отдельности. Однако тот, кому развязали язык в Белой Палате, Знал одно имя, с его ячейкой прямо не связанное, имя женщины, инопланетницы. Ее зовут Дьева. Одна из основательниц их движения, и она должна связаться с ним.

Стеф вздохнул.

— Какая-то информация о ней есть в ИЦ?

— Нет, — вынужден был признаться Яма. — Никаких сообщений из информцентра еще не поступало.

— Вот и вызовите меня, когда поступит, — сказал Стеф, вставая. — Я бесконечно благодарен за то, что вы оторвали меня от моего приятного отдыха, дабы снабдить сведениями, которые пока практического применения не имеют.

Яма проводил его до двери и кивнул темнооборотнику, который приблизился, источая смрад, точно вольер львов, сов и бакланов. Стеф зажал нос и прокрякал уткой.

— Обожаю посещать ваш кабинет, Яма. Несравненный воздух!