«Если», 2002 № 12

Я молча встал и направился по коридору в обмывочную. Возле дверей лежал Артем, дышал ртом, потому что нос был забит запекшейся кровью. В раздевалке я переоделся в комбинезон для наружных работ, нацепил пояс и шагнул к шкафчику Артема. Там, в специальном ящичке, лежал боевой аннигилятор Цыганова.

— У тебя нет допуска к этому виду вооружений, — напомнила Мымра.

— Как и к любому другому, — фыркнул я, доставая БАЦ.

Отдельно лежали заряды, пришлось взять их в горсть и набивать оружие на ходу. Когда я добрался до шлюза, стало ясно, что Мымра действительно не собирается выпускать меня наружу.

— Пропусти, — попросил я, прислонившись лбом к бронированной двери.

— Покинь шлюзовую, пожалуйста.

— Хрен тебе! — ругнулся я, прекрасно понимая, что внутри корабля полностью нахожусь в ее власти.

— Зачем? — не поняла Мымра.

Похоже, она не знала переносного значения этого слова. И очень хорошо. Пусть пороется в памяти, это ее хоть немного притормозит.

— Чтобы инстинкты не мешали, — подлил я масла в огонь, медленно пятясь от глухой двери.

— Хрен помогает бороться с инстинктами? — быстро проанализировала Мымра.

— Нет, — я невольно усмехнулся. — Просто хрен редьки не слаще.

Пауза затянулась даже дольше, чем я рассчитывал. Так что мне удалось добраться до угла переборки.

— Действительно, хрен с редькой имеют примерно одинаковое содержание сахара, — произнесла наконец машина. — Но я проанализировала и поняла, что это не имеет отношения к работе инстинктов.

— Имеет! — выкрикнул я, догадавшись, как Пал Палыч выигрывал у нее в шахматы.

Он ей попросту врал. А она любое человеческое слово воспринимает как ввод данных, запоминает и анализирует. Пусть потрудится.

Видимо, Мымра взялась решать задачу всерьез, задействовав всю свою вычислительную мощность. В наступившей тишине я поднял БАЦ, сфокусировал луч на двери и выжал гашетку. Пламенем по коридору шарахнуло так, что на мне вспыхнули волосы, и, несмотря на плотно зажмуренные веки, я полностью утратил способность видеть. Знал, что так будет, но другого выхода не нашел. Выставь я заряд на меньшую мощность, дверь бы выдержала, а так ее разбрызгало по всему коридору. Но ничего, если надо будет взлететь, Мымра задраит весь шлюз.

Сбив с головы пламя и стиснув зубы от боли, я рванулся вперед, потому что надо было проскочить открытые шлюзовые двери до того, как машина придет в себя. Ничего не видя, я бросился к пышущему жаром проему и вывалился наружу. Удар о щебень оказался не таким уж болезненным, он не помешал мне встать на ноги и броситься в сторону океана, крепко держа рукоять БАЦа.

— Ты прав, — донесся мне вслед голос Мымры. — Количество сахара влияет на мыслительные способности человека и может вызвать отклонения…

У меня не было желания слушать ее до конца — мне предстояло вслепую преодолеть четыре километра по сыпучему щебню, а потом еще сделать два точных выстрела. Об «опасных многоклеточных организмах» я старался не думать.

Уже почти у самого океана зрение вернулось ко мне. Над миром полыхал грандиозный закат — желтые и оранжевые полосы сияли в облаках, словно на них проецировали красочное творение абстракциониста. Добравшись до берега, я глянул в воду. Там плескалось огромное количество рыбы, поедавшей копошащуюся мелочь. По гальке ползали десятки ракообразных — жизнь постепенно выбиралась на сушу, сражалась сама с собой, поедала сама себя и занималась прочими формами естественного отбора.

Реакторы надо было не просто разрушить, а распылить до состояния элементарных частиц. С помощью аннигилятора это не трудно, надо только выставить заряд помощнее. Снискать себе славу воина-камикадзе мне не очень хотелось, поэтому надо было уйти на безопасное расстояние.

По здравом размышлении я выбрал для огневой позиции точку на побережье, равноудаленную от моей буровой и буровой Артема. Тогда все можно будет решить двумя точными выстрелами.

Пока я ковылял по берегу, океан менялся чуть ли не на глазах. Стоило мне отвернуться или переключить внимание на что-то другое, как эволюция делала мощный скачок — мне удалось увидеть ящеров, гигантских змеев, стаи огромных рыб и нечто, напоминавшее птицу. Некоторые гады выползали на сушу и подыхали, некоторые оказывались жизнеспособнее, и мне приходилось их убивать, выставив БАЦ на одну восьмисотую мощности.

Один раз я замешкался, и на меня из-за камней напал панцирный крокодил. Если бы не его неуклюжесть, я бы вряд ли успел подобрать оброненный от неожиданности БАЦ и двумя выстрелами разнести чудище на куски.