«Если», 2003 № 08

До этой встречи с холгутом у охотника Нинхаргу были круглые наглые глаза, длинные руки ниже колен, кулаки, как чаши из лиственничного нароста. До этой встречи с лукавым турхукэнни Нинхаргу бегал быстро впроскачь по самому глубокому снегу, бросал ногу за ногу. Еда сама весело проскальзывала в глотку. В спальном пологе ложился только с молодой женщиной, был товарищем по жене у самого вождя и еще у двух сильных охотников. Всегда бегал быстро, прыгал высоко. Всегда надеялся, что в сражении ему дух добрый поможет.

Но и у духов промашка случается.

Принесли искалеченного Нинхаргу в пещеру.

Голые ребятишки, сопя, подползали к раненому. Острые лопатки на худеньких спинах торчали, как маленькие крылья. Дивились большой неподвижности прежде веселого охотника. Кормящие матери жалели, давали материнского молока. А Нинхаргу в ужасном долгом бреду часто вспоминал обидчика.

Очнувшись, попросил воды.

Пальцы веером — везде сломаны. На таких пальцах показал, что воду надо принести в двух разных сосудах. Когда принесли, долго пил из одного сосуда, а из другого обмывал тяжелые раны.

«…убейте белого мамонта…»

Даже в забытье шептал.

«…гнев ко мне приходит внезапно…

…убейте турхукэнни…

…вышибите мозги…

…сломайте хобот…»

Нисколько не скрывал желания, всех пугал.

— Конечно, узнав про такое, белый мамонт Шэли сердился. Дважды громил перевалочную базу охотников, убивал оборванцев. Нинхаргу, узнавая про такое, плакал. Вот раньше бегал так резво, что мог догнать сильного молодого олешка, теперь лежал неподвижно.

«…сухие листья, сухие листья, сухие листья под тусклым ветром…» Сухие листья шуршали под полумертвым охотником.

Пил воду, смотрел во тьму.

«…приди, буря…

…подуй ветер…

…приди вихрь и невыносимая буря…

…замотай турхукэнни хобот, засти тусклые прищуренные глаза, отними силу квадратных ног!..»

Дотянувшись, копался в остывших углях костра.

Под руку попадали камни разных цветов, некоторые переплавленные вещества.

Знал, что обожженные палки и кости крепче, чем необожженные. Теперь узнал, что склеенные из отдельных полос копья крепче, чем цельные. Такие отдельные полосы стал склеивать особенной смолой. Для пробы царапал каменную стену. Куда дотягивался концом клеенного копья, там и царапал.

Длинные полосы… Округлые спирали…

Попадала под руку желтая охра, втирал в царапины…

Попала под руку глупая черепаха. Плоская, круглая, не выражала никаких чувств. Морщинистая чешуйчатая голова с носом, кривым, как клюв. Туманный взор. Ползала с беспредельной осторожностью, но Нинхаргу поймал, на плоской спине нацарапал отпечаток своей ладони, затер желтой охрой.

«…убейте белого мамонта…»

В мечте своей придумал особенного сильного духа, того самого, который сотворил первого человека Эббу.

Кто впервые сотворил небо и землю, Нинхаргу тогда не знал.

Люди льда дивились: «Сильный дух! Умный!»

Но сам Нинхаргу думал не так. Ну, сильный дух. Но глупый.

Людей льда создал, а землю испортил. Кругом горы, болота, а прямо пойдешь — белый мамонт Шэли стоит. Или над большой кучей шерстистый носорог млеет. Или задавный гнус стоит облаком. Такой страшный мир, что сильный дух сам стал всего бояться. Прячется робко в камышах, ест рыбу. Другого ничего не умеет поймать. Так боится, что спит на облаке. Может упасть, если крепко уснет. Потому всегда злой, вздернутый.

Вождь Энат, сердясь, колол Нинхаргу кремневым наконечником, насаженным на длинную птичью кость.

Требовал: «Не пой так, как поешь!»

«А как петь?»

«Как я скажу».

«А как ты скажешь?»

«Ну, я не знаю, — сердился вождь. — Пой, как скажу».

«А как скажешь?»

«Ну, я не знаю».

«…убейте белого мамонта…»

«Как убить? — сердился вождь. — Слабыми стрелами? Тонкими копьями? Или затащить холгута на утес и сбросить вниз? А где такое, что вес выдержит? Разве не порвет турхукэнни все, что накинешь на большие бивни? И смолой его не приклеишь, сам знаешь. Нет никакого оружия, чтобы убить турхукэнни!»

«…убейте белого мамонта…»

В каменной плошке, заполненной расплавленным жиром, тлел нежный фитиль из размочаленных сухих трав. Колебались густые тени. Нинхаргу стонал, хватался за сердце, царапал стену острым копьем. Всегда охотники охотятся, матери кормят, дети играют, волк воет, суслик прячется в норке. А чем должен заниматься калека?

Несколько линий под острием сошлись.

На вскрик Нинхаргу подошли женщины.