«Если», 2003 № 02

С тарелкой, где колыхается вода, трудно пробираться огородами, да еще после заката солнца, и я решила пойти в обход, по-человечески, тротуаром. Тем более, что в городе завелся маньяк — недалеко от нашего офиса нашли изуродованный женский труп. И еще были случаи убийства с расчлененкой. Мне вовсе не хотелось рисковать своей жизнью и жизнью акцелоподуса — тоже.

Акцелоподус же забеспокоился и нервничал, пока мы с дядей Витей опять не взяли курс на парк.

Спустившись к пруду, я поставила тарелку на серый песок. Акцелоподус выбрался и тихо переливчато засвистел. Из воды показалась зеленая голова беглеца. Он вышел на берег, и тут мы с дядей Витей увидели картинку почище, чем в американских мультиках: акцелоподус-девочка легла на бок, а акцелоподус-мальчик стал тыкаться мордой в ее живот, насвистывая и похрюкивая. А потом они встали на задние лапки.

Пока они жили в аквариуме, никто за ними такой способности не замечал. Там им, кстати, и негде было прогуливаться. А на берегу пруда они стояли почти по-человечески, рядышком, переговариваясь и даже, кажется, о чем-то споря.

— Во мутанты! — восхищенно произнес дядя Витя. — Жаль, дигиталки с собой нет…

Тут заверещал мой сотовый.

— Семнадцатый? Дай-ка телефончик этого вашего рыбьего царя! — потребовал Шестой. Я наизусть отрапортовала.

— Послушай, Шестой, мы с дядей Витей…

— Отставить. Оба немедленно к офису этого вашего Кукушкина.

— Да что отставить?!

Но он отключился.

Помянув всяким словом суровый мужской лаконизм, я повернулась к дяде Вите.

— Бежим на Калужскую, Шестой велел!

— А с этими как же быть?

Мы сердито посмотрели на акцелоподусов. Они — вероятно, почуяв агрессию — прижались друг к дружке. Потом акцелоподус-мальчик шагнул вперед, заслонив собой подругу, разинул пасть и тихо зашипел.

— Ого! — сказал дядя Витя. — Мужик!

— Мужик, — подтвердила я. — Ушел из аквариума первым, не стал рисковать ее здоровьем и малышами. Вот — пруд нашел…

— А потом? Все-таки у этого мужика с мозгами большая проблема… — дядя Витя задумался. — Ну негде там мозгам помещаться! У него же их — меньше чайной ложки! Теоретически, ему нечем думать, Люська!

— Но вот придумал же…

Время было такое, что ни детишкам, ни старушкам в парке быть не полагалось. Опять же — все знают про маньяка. Поэтому, услышав шаги, мы резко развернулись, готовясь принять врага на когти и кулаки.

— Двенадцатый, чтоб я сдох! — воскликнул дядя Витя.

Скользя по влажной траве на откосе, к воде спускался Двенадцатый, но нас он не замечал.

— Сережка! — не по правилам позвал его дядя Витя. — Ты что — сдурел?

Двенадцатый опустился — но не на корточки, как я днем, а вообще на четвереньки. Из-за пазухи у него вылетел комок, потом другой, мы только услышали два раза «плюх!».

— Акцелоподусы? — сам себя спросил дядя Витя. — Где же он их раздобыл?

— У Кукушкина в аквариуме. Ведь Шестой послал туда ребят! Я так и думала — наши передают сигналы, кукушкинские — принимают! И не Двенадцатый раздобыл акцелоподусов, а они раздобыли бесплатный транспорт. Звони, дядь Вить, Шестому — его нужно в клинику везти, пока не начались проблемы с дыхалкой.

Наши акцелоподусы повернулись к воде и засвистели, два новых беглеца выплыли им навстречу и вышли на берег, но не совсем — остались по колено в воде, если только у них на лапах есть колени. Началось переливчато-хрюкающее совещание.

Вызвав помощь, мы оттащили Двенадцатого повыше и уложили на траву.

— Вот интересно — понимают они, что мы говорим, или тупо передают в заданном направлении? — спросил дядя Витя. — И кто же там сигнал расшифровывает? А главное — где эта сволочь Кукушкин таких замысловатых гадов раздобыл?

— Гадов рыбий царь обеспечил… — тут я задумалась. Выходило, Что в таком случае рыбный специалист связан с каким-нибудь там ЦРУ или еще того почище. А он, по моему разумению, был просто чудаком областного масштаба, у которого крыша съехала на аквариумах и на деньгах. Надо же так ошибиться!

И снова послышались шаги — на сей раз к нам бежали. Но с другой стороны пруда.

— Где он? — спросил, соскакивая вниз, Шестой.

— Вот, — мы разом ткнули пальцами в Двенадцатого.

— Ешкин корень! — Шестой присел на корточки, сунул Двенадцатому в рот палец и вздохнул с облегчением. — Ф-фу! Язык на месте!

— А что? — спросила я. — Где он еще может быть?

— Может в гортань провалиться — и кранты. У покойника никогда языка нет, запомни.

Достав из кармана платок, он сквозь ткань ухватил язык Двенадцатого, вытянул и велел мне держать на случай перебоев с дыханием. А сам шагнул к акцелоподусам.

Рептилии, стоявшие на задних лапах, тут же опустились на все четыре, замолчали и изготовились к бегству. Конечно, пруд у нас невелик и неглубок, но ловить в нем четырех зверьков ростом чуть побольше месячного котенка лично я бы не взялась. Для этого всю воду спустить придется.