«Если», 2005 № 04

— Верно, но не следует забывать главное: он потерпел неудачу, — напомнил Намтар. — Да, он нашел цветок вечной молодости, но не сумел извлечь для себя никакой пользы. Глупец положил его на землю, и змей сожрал цветок! И тогда он умер — царь Гильгамеш, а не змей, — так что его поиски закончились раз и навсегда. Тебе следует научиться видеть положительную сторону вещей, о Властительница мертвых!

— Дело вовсе не в том, что Гильгамеш потерпел неудачу, — прорычала Эрешкигаль, точно страдающий расстройством пищеварения лев. — Беда в том, что он дал жалким людишкам новые идеи. Он не сумел получить бессмертие, но был первым, кто попытался. Именно он виноват в том, что появились орды его подражателей, убежденных в том, что кто-то из них добьется успеха. Благодаря этому мерзавцу вы, жалкие мошки, обрели надежду. Вы цепляетесь за жизнь, а некоторые из вас не прекращают борьбу даже после того, как спускаются в Царство пыли и пепла. Ты когда-нибудь слышал, что говорят оптимистичные идиоты? Они отказываются проводить вечность, пожиная тоску и упиваясь отчаянием. Они скитаются по теням и рассказывают друг другу, что это лишь временные неприятности, что мои владения не бесконечны, мое влияние не вечно, что наступит день, когда придет новый бог и посмотрит на происходящее их глазами! Мне даже удалось поймать некоторых — они осмелились летать в темноте и петь — петь! И если ко мне в руки когда-нибудь попадет болван, который похоронил этого проклятого мастера арф вместе со всеми его инструментами и материалами, я убью… э-э-э, я скажу ему все, что о нем думаю. Надежда! Радость! Арфа! Пение! Разве так следует проводить загробную жизнь?

Намтар сочувственно поцокал языком. Он даже настолько набрался дерзости, что подошел к возбужденной богине и похлопал ее по плечу.

— Вижу, мы пришли не в самое удачное время, — сказал он. — Мы у тебя загостились, не хотелось бы показаться назойливыми… Так мы пошли? — Он даже сделал несколько шагов, но вовремя вспомнил, что не знает обратной дороги. Вернувшись к Инанне, которая все еще лежала лицом в пыли, он легонько потряс ее за плечо. — Лучезарная, если бы ты указала направление… — начал он.

Инанна села так быстро, что сбила Намтара с ног. Похоже, богиню посетило такое же откровение, что и Намтара. Богиня любви и войны была готова действовать. Божественные рассуждения недоступны простым смертным, однако Намтару показалось, что он слышит мысли Инанны: «Почему я так боюсь этой суки? Однажды она меня уже убила — верно, было довольно скучно, да и пахло отвратительно, и почему-то у меня в носу копошились червяки, но я отсюда выбралась! И если она больше ничего не может, то ей меня не остановить!»

— О сестра моя, не трать больше времени на разговоры с недостойным смертным, — заявила Инанна, поднимаясь на ноги. — Он лжет, как тощий осел на рынке. Наше появление здесь не имеет к нему никакого отношения. Неужели я бы откликнулась на молитву жалкого гончара, к тому же раба!

— Ты совершала и более дурацкие поступки, — заметила Эрешкигаль. — Если ты его любишь, то, конечно, ответила бы на его молитвы.

Инанна фыркнула.

— Неужели он похож на человека, которого я могла бы полюбить?

— Эй! — запротестовал гончар, но богини уже не обращали на него внимания.

В ответ на язвительные замечания Эрешкигаль следовали не менее ядовитые реплики Инанны. Они давно перешли на личности. Намтару даже показалось, что божественные сестры получают удовольствие от перепалки. Бормоча под нос ругательства, он отошел в сторонку и уселся на землю среди мертвых.

Когда богини исчерпали запас взаимных оскорблений, Инанна перешла к делу и рассказала, зачем она привела Намтара из таверны Пуаби.

— …солдат, молодой, сильный, красивый, ты представляешь? Они спасли жизнь этому жалкому типу и предали смерти бедного, милого красавца. И за что? Из-за какой-то ерунды! Глупые жрецы. Я намерена наслать на них проказу, когда вернусь, вот увидишь! И чирьи. Да, обязательно чирьи! Жрецы их ненавидят.

— Ты всегда была неравнодушна к мужчинам в форме, — со смешком заметила Эрешкигаль. — Давай я угадаю кое-что про твоего солдата. Большое копье?

Инанна в ответ лишь облизнула губы, что заставило ее сестру расхохотаться таким непристойным смехом, что покраснела бы даже невинная овечка.

— Это нечестно, — продолжала богиня любви и войны. — Какое ужасное расточительство. Я бы предприняла определенные шаги раньше, но мне не удалось вытащить его из похоронной процессии.

Эрешкигаль кивнула.

— Мистические священные числа. Из всего, что утверждают жрецы, когда описывают принципы устройства Вселенной, это единственное — верно.

Намтар, разинув рот, слушал разговор сестер.

— Так вот в чем дело, — пробормотал гончар, подтягивая колени к подбородку. — Молитвы Пуаби можно засунуть в задницу, божественная потаскуха просто хотела заполучить солдатика. Она и не собиралась менять мою жизнь на жизнь Сабит!

— Ты только сейчас это понял? — Слова донеслись откуда-то справа из темноты и были такими тихими и невесомыми, что Намтар усомнился, слышал ли их.

— Кто здесь? — спросил он.