«Если», 2005 № 05

— Гадство, — пробормотал Джо и встал, тряхнув головой. — Гадство. — Он ткнул пальцем в кнопку переговорника. — Боб! Боб, прием!

— Рррр-что?

— Мамулю прикончил очередной нервный срыв. Ты почистил бак, как я просил?

— Ага!

— Хорошо. Я схожу в кабинет, достану из сейфа запись ее резервной копии. А ты включи бак на прогрев, затем пригони к пруду трактор. Тут надо кое-что разгрести.

* * *

Той осенью в северном загоне «Эрмитадж энда» выросли на изумление высокие и зеленые сорняки…

Перевел с английского Андрей НОВИКОВ

© Charles Stross. Rogue farm. 2003. Публикуется с разрешения автора.

Джастин Стэнчфилд Повешенный, любовники и дурак

В первый раз Ланье нашел ее в одном из предместий Праги, где к приземистым домишкам с односкатными крышами притулилось пестрое скопище ветхих шатров. Отыскал среди сотен местных обывателей, шаркающим аллюром перебегающих от костра к костру, чтобы не околеть по дороге на пронизывающем до костей зимнем холоде. Годы Великой Чумы закончились не так давно, и люди еще не забыли груды почерневших трупов и сладкое зловоние смерти. У каждого встречного аборигена на шее болтался какой-нибудь талисман или оберег. Все эти люди были неуклюже закутаны в нелепые изношенные одежды и бросали на Ланье подозрительные взгляды. А после принимались перешептываться за его спиной.

С каждым шагом он все отчетливей ощущал ее присутствие. Эта тяга была настолько сильна, что даже притупленные алкоголем нервы наконец не выдержали и глухо отозвались поднывающей болью.

И он нашел ее в одном из крытых цыганских фургонов, где она гадала на картах Таро[4]. Затаив дыхание, Ланье уставился в щель между откидной дверцей в задней стенке фургона и плотной внутренней занавеской. Четырнадцатилетняя замарашка в неописуемых обносках с надменным видом королевы. Вздрогнув, гадалка оторвалась от карт и бросила беглый взгляд в сторону входа, несомненно учуяв чужое присутствие. Лицо ее оказалось мягче и круглее, чем можно было предположить, глядя на резко очерченный профиль. С виду почти ребенок, неопрятная копна волос небрежно прихвачена яркой ленточкой. Волосы у нее еще не такие темные, какими станут со временем, но глаза… Та самая поразительная синева, которую ни с чем не спутаешь, столь глубокая, что в дымном полумраке фургона кажется черной.

Наклонившись к женщине, которой она предсказывала судьбу, девушка что-то шепнула, и та, повернув голову, поглядела на вход через плечо. Заметив снаружи мужчину, клиентка вскочила как ошпаренная и, выкатившись из фургона, заторопилась прочь с такой поспешностью, какую только позволяла ей колченогая походка. Ланье подошел к дверце вплотную и произнес: «Добрый вечер!» — надеясь, что импланты компенсируют его нездешний акцент. Первые слова прозвучали нечетко. Язык с натугой ворочался во рту, словно Ланье был сильно пьян или опасно болен, но если девушка и заметила это, то никак не прокомментировала. Она просто улыбнулась и жестом пригласила его войти.

— Не хочешь ли узнать свою судьбу, господин?

— А что, у тебя есть дар?

— Говорят, — снова улыбнулась она. — Испытай, и ты сам узнаешь.

Фургон тяжело затрещал, когда он поставил ногу на хлипкую лесенку и, пригнувшись, чтобы не удариться головой о низкую притолоку, протиснулся внутрь. Здесь ужасающе разило плесенью, застоявшимся дровяным дымом, прогорклым животным жиром, стекающим с толстого огарка желтой сальной свечи. Вокруг него завились струйки других, более тонких запахов: немытых тел, чеснока, тушенной на жире капусты, кислого вина. Он уселся на узкую скамейку у стола, а гадалка начала деловито тасовать колоду.

— Тебя зовут Мария, не так ли?

Она даже не потрудилась поднять на него глаза.

— Выходит, ты уже слышал обо мне?

— Просто угадал. А вдруг у меня тоже есть дар?

Девушка перестала тасовать карты и, положив колоду на стол, в упор посмотрела на него. Еще почти ребенок, да, но в глазах ее не было страха. Настороженность, подозрительность, что угодно, только не страх.

— Может быть.

Она сказала это без всякого выражения. Ланье вынул несколько старых мелких монет, затертых почти до гладкости, и бросил на стол.

— Меня зовут Ланье. Что мне поведаешь, гадалка?

— Разбей на три части, — велела она, придвигая к нему карты. Толстая, распухшая от затрепанности колода, грубые цветные картинки, нарисованные и раскрашенные вручную. Сбоку на столе он заметил небольшой деревянный пресс, куда гадалка сунет эту колоду, когда они закончат, чтобы распрямить и выровнять измятые карты. Ланье разделил колоду на три неровных стопки, разложив их рядком. Девушка переставила свечу на середину стола и прикоснулась пальцами к картам. Едва дотронувшись до них, она ощутимо вздрогнула и напряглась, словно колода была наэлектризована.

— Откуда ты, господин? Я вижу, ты пришел издалека.