«Если», 2005 № 09

А можете жить на пособие. Вот они, те налоги, которые с меня дерут. Загорают на солнце.

Что ж, как-никак сегодня суббота! И, полагаю, кто-то должен потреблять товары для отдыха. Довольно развитая отрасль промышленности. Я тоже с удовольствием прогулялся, поскольку до пресс-конференции оставалось девять минут.

Разумеется, овцы всегда жаловались на свое экономическое положение, на то, что не получают достаточно большого куска пирога. Приходилось быть осторожным, поскольку наступил уик-энд, а я надел деловой костюм: овцы поймут, что я принадлежу к корпорации, и некоторые вполне способны выразить свое недовольство метко направленным цветочным горшком из окна.

Большую часть прогулки я глазел в небо. И, как выяснилось, правильно сделал. Потому что успел вовремя отступить в сторону. Горшок пронесся в двух метрах от меня и разлетелся на мелкие осколки. Определить, из какого окна он выпал, было невозможно, но по крайней мере никто не пострадал. Если не считать…

При виде несчастной бегонии, одиноко лежавшей на тротуаре, с корнями, все еще цеплявшимися за комочки земли, я поморщился, швырнул пару долларов ближайшей овце и велел найти место, куда посадить цветок.

Бальный зал отеля, арендованный «ТриСай», кишел народом. Куча репортеров – хотя ни малейшего признака Сьюзи – и инфомастеров вроде меня, от которых так и несло деньгами. Но были и ученые, желавшие оставаться в курсе дел конкурентов. Причем успешных конкурентов.

Я не знаком лично ни с кем из троицы, никогда с ними не встречался, но успел покопаться в их прошлом. Эд Фостер, Инк., был одним из самых богатых ученых планеты, биохимиком, заработавшим первое состояние на патенте энзима, который увеличивал количество красных кровяных шариков в крови человека. Это повышало сопротивляемость организма процентов на тридцать, и почти каждый родитель покупал средство для сына или дочери.

Джулия Эставиа, Инк., была, возможно, так же богата, хотя гораздо менее известна, не настолько эффектна и старалась не так лезть в глаза, как Фостер. Физик по образованию, она каким-то образом участвовала в разработке коммерческих систем слежения и навигации.

Самый эксцентричный член трио – Аллин Риктер. Он не был корпорацией, хотя и овцой тоже не считался. Академик. Психолог, специализировавшийся на ощущениях и восприятиях. И большую часть работы выполнял в какой-то нездешней лаборатории.

Вот эти три человека, два бизнесмена и один академик, и должны были стать моей дойной коровой. Эд Фостер всегда выдавал великие идеи, мало того, обычно ухитрялся заставить эти идеи работать. Великие идеи означают большие деньги, и некий процент с добычи «ТриСай» должен пойти прямиком в мой карман.

Все, что нужно для этого сделать, – представить доказательства нарушения ими антимонопольных законов. Зацепок – пруд пруди. Хотя очевидные правила для временных научных объединений были соблюдены, у членов «ТриСай» разные специальности, так что следовать всем правилам было просто невозможно. Ученые, например, могут вести совместную работу только над одним, строго определенным продуктом, любой обмен информацией на другую тему считается незаконным. Поэтому, если после распада объединения Эставиа представит продукт, полученный с помощью остальных (скажем, благодаря небольшому биохимическому открытию, сделанному Эдом Фостером), обоим придется платить немалый штраф, состоящий из некоего процента от продажи любого продукта: как незаконного, так и полученного в объединении.

Давным давно правительство сообразило, что представители органов управления и охраны порядка, побуждаемые либо политическими амбициями, либо туманной идеологией любого рода, либо просто-напросто злобой, как правило, не являются достойными представителями органов управления и охраны порядка. И поэтому правительство, как ни удивительно, выдвинуло довольно жизнеспособную идею: штраф с нарушителей и финансовое поощрение изобличителей нарушений вроде меня. Наделенные умением добывать информацию, инфомастеры стали превосходными слугами закона – при условии получения достаточной финансовой поддержки.

Фостер вышел на трибуну с формальным объявлением о создании временного объединения, которое, собственно говоря, уже состоялось недели три назад. Он оказался весьма ухоженным мужчиной с посеребренными сединой висками и здоровым загаром.

– Сегодня индустрия науки сделала гигантский шаг вперед, – говорил он под жужжание мини-камер, после чего сделал одну из своих знаменитых пауз и обозрел комнату с поистине голливудским апломбом. – Повторяю, в наши дни индустрия науки, поистине облагодетельствовавшая человечество всеми мыслимыми способами, делает новый шаг в достижении главной цели, а именно: всеобщего благосостояния, здоровья и рационального образа жизни. Сегодня я счастлив объявить о создании временного объединения…

Примерно в таком же духе продолжалось следующие десять минут. Нужно отдать должное Фостеру, свое дело он знал хорошо: не сказал ничего определенного, и даже упоминания о конечном продукте были на удивление туманными.