«Если», 2006 № 02

По сравнению со своими товарищами, я находился в лучшем положении именно из-за того, что имел постоянное занятие, которое не позволяло скучать. Математику нужен только карандаш да стопка чистой бумаги. Конечно, очень мешало отсутствие специальной литературы и периодики; подозреваю, за последние годы я здорово отстал от своих коллег, однако предпочитал об этом не думать. Заключение вернуло меня в то далекое время, когда я, подобно десяткам тысяч вузовских выпускников, был готов броситься на решение любых задач за аванс и зарплату, которых хватало лишь на то, чтобы не думать о хлебе насущном. Здесь я совершенно неожиданно для себя снова начал заниматься давно заброшенной диссертацией, по памяти восстанавливая ход былых размышлений. Я не тешил себя иллюзиями: тема диссертации, конечно же, давно устарела и вряд ли сегодня представляла научный интерес. Я просто работал, получая от своего занятия немалое удовольствие. Собственно, за это да за возраст (мне стукнуло сорок — больше, чем любому из них) я и получил от товарищей прозвище Профессор. На самом деле, до того как судьба моя радикально изменилась, я был всего лишь научным сотрудником.

На нашем спецобъекте имелась относительно неплохая библиотека. В книгах нам не отказывали. Вартан и Костя читали запоем, а потом обсуждали прочитанное, споря едва не до крика. Тяжелее всех переносил изоляцию Игорь. Большую часть времени он проводил в своей комнате, погруженный в невеселые размышления, или беседовал о чем-то с Ёжиком. Но о чем можно беседовать с Ёжиком? И главное, как? Сам Ёжик, кстати, чувствовал себя лучше всех. Пожалуй, здесь ему было намного комфортней, чем в неприветливом внешнем мире. Когда Ёжика впервые привезли сюда — до отказа накачанного транквилизаторами, безразличного ко всему, худого, коротко остриженного — Косте с Игорем (нас с Вартаном здесь еще не было) понадобилось немало времени и усилий, чтобы научить его доверять им. Спустя несколько недель Ёжик отошел, успокоился, отъелся и отрастил золотистые локоны. Ему было хорошо здесь, тепло, сытно и безопасно. Рядом находились друзья. Думаю, необходимость покинуть спецобъект в одиночку, без нас и, самое главное, без Игоря, ввергла бы его в ужас.

Мы расставили фигуры. Игорь и Костя подсели наблюдать за игрой, а Ёжик просто смотрел на нас со светлой улыбкой. В шахматы Вартан играл неплохо. Наверное, на уровне первого разряда. Причем, по его словам, специально не учился, если не считать нескольких прочитанных книг по теории шахматной игры. Я уважаю настойчивость и упорство, поэтому позволяю Вартану взять надо мной верх в одной партии из трех-четырех. Впервые выиграв у меня, он надулся от гордости и принялся усиленно намекать на свое родство с чемпионом мира Тиграном Петросяном, однако мы отнеслись к намекам без должного почтения. Вначале Вартан обиделся, однако как человек легкий и отходчивый быстро оттаял, но в дальнейшем уже не возобновлял попыток убедить нас в существовании мифической родственной связи.

Вартану достались белые фигуры, он двинул вперед пешку, и мы быстро разыграли ферзевый гамбит. На восьмом ходу Вартан слегка задумался, но тут наша партия завершилась. Последовал очередной щелчок электрического замка, и в стене, отделявшей наши помещения от служебных, открылась дверь.

Это был доктор Анциферов — единственный человек из местного персонала, который имел непосредственный доступ в наш блок, если не считать охранников. Впрочем, охранники заходили сюда лишь в исключительных случаях. Обычно мы видели их только сквозь решетки и небьющиеся смотровые стекла.

— Извините, что помешал, — сказал Анциферов. Сквозь марлевую повязку голос его звучал немного глухо. Хотел бы я знать: на кой черт он всегда таскает эту повязку, словно находится среди пациентов инфекционного отделения. — Господин Яковлев! Прошу вас пройти в смотровой кабинет.

Яковлев — это я. Но возмутился Костя.

— Помилуйте, доктор, — саркастически воскликнул он. — Вы же осматривали нас только вчера. К чему такое рвение? Дайте ему хотя бы доиграть партию!

Анциферов напружинился и подобрался, отчего, как мне показалось, значительно сократился в линейных размерах.

— На то есть причины, — сухо ответил он и отвернулся, показывая, что не желает дискутировать.

Спорить я не стал. Направляясь в смотровую, бросил взгляд на шахматную доску: Вартану здорово повезло, что партия наша прервалась. Всего через шесть ходов его ожидал полный разгром, хотя пока он об этом не подозревал. Анциферов шел за мной почти вплотную.

— У нас только одна минута, — зашептал он вдруг. — Слушайте меня внимательно! Тем, кто с вами будет разговаривать, нельзя отказывать. Не пытайтесь больше притворяться, что вы ничего не понимаете. Они знают о вас все и не намерены терять время. У них его просто нет. Ради Бога, постарайтесь их не раздражать…

Коридор закончился, и Анциферов замолчал. Последовал щелчок очередного замка, дверь открылась.