«Если», 2006 № 05

На этот раз мы постеснялись даже помычать. В воздухе повисло замешательство. Я уже приготовилась к заслуженной отповеди, но вместо этого матушка Редд сказала:

— Идемте. Хочу вас кое с кем познакомить.

Мы выбрались из хлева и вслед за ней прошли через двор к дому. Всю дорогу я старалась сдержать рвущееся наружу «ну вот, я же говорила». Стром и Бола виновато отводили глаза. Тоже мне, экспериментаторы…

В большой комнате мы увидели Кэндес и еще одну незнакомую цепочку. Это был мужской квинтет, лет тридцати на вид. Один из них прослушивал Кэндес стетоскопом, пока второй простукивал грудную клетку.

— Доктор Томасин, это Аполло.

— А, Аполлон Пападопулос! Рад познакомиться. Цепочка с такой прекрасной родословной…

— Гм… Спасибо.

Кому какое дело до нашей родословной? Мы были задуманы, созданы и выращены в яслях Минго. И вся наша родословная заключалась в том, что генетики взяли и смешали вместе яйцеклетки и сперматозоиды.

— Я врач Кэндес, — заявил он. — Ее создатель.

Несколько звеньев Кэндес покраснели.

Для специалиста по человеческой генетике он был очень молод. Однако, должно быть, он еще и необычайно талантлив, раз ему удалось сконструировать септет.

Сравни его лицо с лицом Кэндес, — послал Бола.

И тут я увидела доктора Томасина глазами Бола: да, тот явно был генетическим донором Кэндес. Будь она рождена естественным путем, он назывался бы ее отцом.

Как странно… У нас самих не было ни отца, ни матери, хотя мы имели представление о значении этих слов. Матушка Редд, несмотря на имя, была для нас больше наставницей, нежели реальной матерью.

— Поздравляю, — пробормотала Меда.

— Спасибо.

Доктор Томасин отвернулся и принялся обсуждать с матушкой Редд какие-то проблемы наностыковки, так что мы незаметно сбежали из комнаты, преследуемые по пятам неуемной Кэндес.

— Правда, он классный? — с восторгом выдохнула она.

— У тебя очень симпатичный отец, — сказала Меда, раньше чем я успела остановить ее.

— Он мне не отец! Он мой доктор.

— Но вы с ним…

Меда!

— Как поживают твои утки? — спросила я.

— По-моему, они скоро проклюнутся, — сообщила Кэндес. Бола отметил, что на этот раз заговорило другое звено. Она меняла интерфейсы, когда менялась тема разговора, в то время как нашим интерфейсом всегда оставалась Меда, и общение с другими цепочками всегда шло через нее. — Я регулировала освещение и подогрев, чтобы было похоже на настоящую утку, сидящую на яйцах.

— Молодец, — неискренне похвалила Меда.

И снова в разговор вступила новая Кэндес. Сколько же у нее интерфейсов?

— У нас ведь первые месячные! Поэтому доктор Томасин и приехал.

Настала наша очередь краснеть. Я ощутила потрясение Строма: он поспешно отвел взгляд и уставился куда-то в пространство. Меда, Кванта и я — со всеми нами это когда-то случилось впервые. Это было неизбежно, точно так же, как ночные поллюции у мальчишек и прочие прелести пубертатного периода. Однако некоторые вещи не принято выносить за пределы цепочки.

— Ты ведь понимаешь, что это означает?

— Думаю, да, — смутилась Меда. — Мы ведь наполовину женская цепочка.

— Да нет! Я не об этом. Доктор Томасин создал меня так, что я могу размножаться по-настоящему.

— Это как?

— Тебе ведь известно, почему все цепочки создаются генными инженерами?

— Конечно.

— Так вот, если я совокуплюсь с цепочкой моего типа, я смогу родить шесть полноценных звеньев септета, а он, — кивнула она на белобрысого мальчика, — зачать седьмую!

— То есть если ты встретишь цепочку из шести мужских звеньев и одного женского?

— Ну да!

— Но зачем тебе нужен целый септет? Чтобы оплодотворить вас всех, нужен лишь один мужчина и одна женщина — для вашего седьмого.

У них уже есть один мужчина, — пошутил Мануэль.

Фи, как грубо…

— Как зачем? Ради биологического разнообразия, разумеется!

Мы все были немного сбиты с толку, в воздухе витал запах смущения.

— Но…

— Если ты забеременеешь, — продолжала Кэндес, — то родишь обычных одиночек, которых затем придется объединять в цепочку. Это не произойдет само собой. А мои дети сразу родятся цепочкой!

— Но ведь…

— Как ты не понимаешь! Это ведь намного более стабильно с точки зрения биологии!

— Да, но…

— Пока цепочки не смогут производить на свет цепочки, мы — всего лишь тупиковая ветвь. Доктор Томасин как раз этой проблемой и занимается.

— Но…

— Что «но»?

— Ты всего лишь новое поколение. Ты все равно человек.

Четырнадцать зеленых глаз в упор уставились на нас.

— Я больше чем человек, Аполло.

— Значит, тебе придется заводить детей только от такой же цепочки, а не от того, кого полюбишь.

— О, я поняла, к чему ты клонишь. — Кэндес снисходительно улыбнулась. — Какая наивность! Не надо путать любовь с размножением. Я буду рожать детей ради сохранения вида, вне зависимости от своих привязанностей.

— Ну и как, доктор Томасин уже подобрал тебе партнера?

— Кажется, нет.

Она задумалась на минуту. Звенья ее цепочки перегруппировались, и место интерфейса заняла другая девочка, как две капли воды похожая на остальных.

Зачем она это делает? — спросил Мануэль.