«Если», 2006 № 10

— Их запускают в подозрительные места и качают информацию… Потому и велено было: никаких незнакомых предметов не подбирать, не приносить… К нам чуть не приклеили «хвост». Теперь усёк?

— Да… — прошептал я. — Но, Морган… Ты же не боишься ментухаев. Чего уж так-то…

— Это не ментухаи. Это какая-то спецслужба. То ли имперская безопасность, то ли вообще непонятно кто… В том-то и страх, что непонятно.

Я впервые услышал от Моргана слово «страх».

Но у Тюнчика-то какой сейчас страх! Там, в клетке.

— Морган, да Тюнчик-то при чем? Он же просто еще глупый. Ну, отругали, посадили и ладно…

Морган печально сказал:

— Разве в Тюнчике дело? Дело в остальных. Все должны увидеть, что бывает с теми, кто нарушает правила бригады. Это, братец мой, диктуют законы выживания. Ты же начитанный парень и должен понять: в такой ситуации суровое взыскание не-из-беж-но. — И вдруг он подразмяк, придвинул меня к себе доверительно так:

— Да не бойся, Гриня, не такое уж оно суровое. Отлежится за пару суток. Я его сам-то и не буду, вот Марлен займется. Она это любит. Разденет голубчика и отсчитает, сколько решим общим голосованием…

Марлен стояла теперь напротив лампы, ее «киношное» лицо блестело, как лаковое. Она заулыбалась:

— Обыкновенное детское наказаньице… — И прочитала нараспев:

Провинился мальчик-чик,

Будем мальчика чик-чик,

Чики-чики-шлёпки

Прутиком по попке…

«Гадина, садистка, б…», — подумал я, и меня замутило. Морган сидел вплотную, карман его куртки прижимался к моему бедру. Сквозь тонкую замшу и брюки я чувствовал твердость пистолета. Я скользнул рукой между мной и Морганом и быстро вынул пистолет из кармана. Морган хлопнул себя по боку, но я был уже у дверей. Время замедлилось. Я видел в этом замедленном времени, как меняются лица Моргана и Марлен.

— Сидеть, Морган, подлюка, — хрипло сказал я. — А ты, Марлен, стоять! Замри, блин, проститутка!.. — Я передернул затвор. — Оба замрите! Или пристрелю!

Морган в тишине хрипло дышал. Он все же стал подниматься.

— Сидеть! — Я выстрелил по лампе. Руку сильно толкнуло назад, но я попал! Стеклянный абажур взорвался осколками. Морган откинулся к стене. В навалившейся ватной глухоте он зашевелил губами. Я разобрал:

— Ты чего хочешь-то? — Видно, он понял, что я и правда могу выпалить в него.

— Встань, Морган! — голос у меня прорезался тонко и отчаянно.

— Оба идите в коридор! Откройте кладовку! — И я отпрыгнул за порог. Издалека смотрел, как они вышли, оглядываясь, и двинулись к дверце с решеткой. Марлен ненатурально подвывала. Морган сказал через плечо:

— Ну, Гриня… Ты понимаешь, что ты покойник?

— Не раньше, чем ты. — И добавил, как охранник в гангстерском фильме: — Не разговаривать! Вперед! Делать, что сказал!

Мне казалось, что я не сам действую и говорю, а будто смотрю такое вот кино. Или вижу сон…

Морган откинул тяжелый засов. Оттянул дверь.

— В сторону! — велел я. И позвал: — Тюнчик, выходи.

Он опасливо шагнул наружу. Не Тюнчик, а бледное привидение с черными от запекшейся крови коленями. Мимо меня к нему сразу прыгнул Пузырек, рывком оттащил в сторону.

— Марш в кладовку! — велел я Моргану и Марлен.

— Ну, Гриня, ну ты… — опять начал Морган.

— Марш! — И я пальнул мимо него в черную пустоту за дверью. Морган и Марлен разом съежились и юркнули в кладовку. В навалившейся опять глухоте я сказал:

— Пузырек, закрой дверь, заложи засов.

Он прыгнул к двери. Налег на железную тяжесть всем телом. Грянул щеколдой.

Только тогда я оглянулся. Увидел бледные, размытые в желтом свете лица ребят. У всех были одинаково приоткрыты рты.

Я ощутил, как на меня валится вязкая усталость. Дернул плечами.

— Вы… вот что… Идите к себе и сидите тихо. Пока мы не уйдем… Не вздумайте сразу выпускать их… Зяблик, возьми под моим одеялом книгу, принеси. Шевелись!

Зяблик рысцой убежал, принес «Алые паруса», с которыми я не расставался. Протянул опасливо, издалека и сразу отскочил.

— Идите, ребята, — насупленно сказал я снова. Все попятились. Кроме Пузырька и Тюнчика. Им я велел: — Найдите на вешалке ваши куртки, оденьтесь. Уходим.

Когда мы оказались за дверью, я придавил ее плечом, а засов плотно вложил в скобу. Я знал, что из подвала есть другой выход и что очень скоро пацаны выпустят Моргана и Марлен. И будет погоня. Если не ради нас самих, то ради пистолета! Но несколько минут в запасе все же было.

Стоял конец августа, был поздний вечер, темно и звездно. И зябко.

Мы кинулись в сумрак переулков. И сразу нам повезло. По Стрелецкому проезду катил грузовой трамвай — открытая платформа с лебедкой. Ехал он медленно.

— Бежим! Скорее!

Мы догнали платформу, я подсадил на задний борт Пузырька и Тюнчика, забрался сам. Мы легли у дощатого ограждения. Я обнял пацанят за плечи.

— Ничего, ребята… Главное, что ушли.