«Если», 2006 № 12

Профессор встал. Маленькая седая голова вынырнула из-за спинки кресла, как некогда — из-за кафедры первой поточной аудитории. Я отметил, что Аркадий Петрович тоже ни капли не изменился. Впрочем, ему и десять лет назад было некуда дальше стареть.

— Вы извините, Вадим, что пришлось вас разбудить…

— Да ничего, не в первый раз, — успокоил я и огляделся. — А где… Знаете, меня ведь даже не предупредили, с кем мы будем переговаривать. Они еще не прибыли?

— Прибыли, — вздохнул профессор. — Девяносто шесть дней как прибыли. Вот они.

Безукоризненно отшлифованный ноготь постучал по стеклу большого монитора.

Я взглянул на экран и уронил тело на стул. Вскочил. Посмотрел на профессора, потом на Герку. Медленно сел и спросил:

— Это то, что я думаю?

— Нет, это гайка калибра четыре тысячи восемьсот, — сообщило существо с именем тургеневского живодера и глумливо осклабилось.

— А эти белые фигурки… Это ведь люди, да? — Я склонил голову набок, стараясь разглядеть подробности. — Или…

— Люди, люди, — подтвердил Герасим. — Да ты не думай, наши они, человеческие. Разведчики.

— А почему на них…

— Это защита. Не знаю, сам такой никогда не видел. Только в кино.

— Интересно, — пробормотал я, — какой у этой гайки должен быть болт.

— Болт, кстати, был! — Герка хихикнул. — Нормальный болт, высотой с девятиэтажку. Только головка не плоская, а шариком.

— И куда делся?

— А кто его знает? Прилетел, отвинтил гайку, а сам — фьюить!

— А-а… где это все?

— Граница Калужской, Тульской и Орловской областей, — ответил Аркадий Петрович. — Заповедник Калужские Засеки. Охранная зона. К счастью.

— И как окрестные жители отнеслись к этому… шапито? — Я ткнул пальцем в соседний экран. На нем красовался купол защитного цвета, который, пожалуй, слился бы с окружающими деревьями, если бы не возвышался над ними, как слон над травой. — В нем же метров сто пятьдесят, если только эти березки не карликовые.

— Почти двести, — внес поправку Герка и снова хихикнул. — С пониманием отнеслись. Ты смотри, смотри, сейчас самое интересное начнется.

Но даже после предупреждения я не смог сдержаться, глядя, как невидимая сила в один миг разметала по полю фигурки в смешных надутых скафандрах. Наши фигурки, человеческие.

— Что с ними? — Я вскочил. — По ним стреляли?

— Да нет, это они сами — от неожиданности. Их просто немного… отодвинули. По крайней мере, так они описали свои ощущения, когда вернулись.

— Так они живы? А эти двое, которые упали?

— Погоди, сейчас поднимутся. Да ты не волнуйся, Вадь, это же запись. Все-все живы, — успокоил меня Герка, а потом зачем-то добавил: — Пока.

— Дальше ничего интересного. — Аркадий Петрович проводил взглядом разведчиков, похожих на белые пешки, в панике покидающие шахматную доску, и щелкнул кнопкой на пульте. — Взгляните-ка лучше вот на это. Эту запись передали на третий день на всех телевизионных частотах. Хорошо еще слабым сигналом.

— Ага. А еще хорошо, что в окрестных деревнях не так много телевизоров, — подхватил Герка, улыбаясь чему-то. — Ну, и что передача черно-белая.

— Пока что белого маловато, — заметил я, глядя на темный экран, и прислушался. — А что это за звук? Это из колонок? Как будто кто-то…

— Сейчас, я сделаю погромче, — сказал профессор. — Секундочку… Вот.

В следующее мгновение по залу разнеслось громоподобное:

— ПОИСКОВ ЗОНУ СПЕРВА ПОДЕЛИВ НА КВАДРАНТЫ, МЧАЛИСЬ, ПОДОБНО ГОНИМОЙ КОСМИЧЕСКОЙ ПЫЛИ, К ЦЕЛИ СТРЕМЯСЬ, СЛОВНО ЧЕРВИ ВГРЫЗАЛИСЬ В ПРОСТРАНСТВО, ОПЕРЕЖАЯ ДВИЖЕНЬЕ НЕСПЕШНЫХ ФОТОНОВ…

— Простите, получилось слишком громко.

— Да ничего, — сказал я, отнимая ладони от ушей.

Когда звучащий из динамиков голос стал тише, я понял, что не ошибся, это действительно были стихи. Какое-то архаичное пятистопье, мало подходящее для описания космического перелета, или о чем это с таким пафосом вещал голос. Однако вскоре мне стало не до него, потому что сквозь темноту экрана наконец проступило изображение.

— Господи! — Я прильнул к монитору, хотя первым моим порывом было как раз отшатнуться. — Это фото или видео?

— Видео, — ответил профессор. — Просто он почти не двигается.

— Да уж, малый не суетлив, — поддакнул Герка.

— А это… это всё руки? — спросил я.

— Или щупальца, — сказал Гера. — А может, пальцы. Кстати, их ровно сорок восемь.

— А-а… где еще два? — сморозил я очевидную глупость и получил достойный ответ.

— Может, на спине? Спиной он еще не поворачивался.

— А вот эти вот? Ну, как будто лампочки…

— Предположительно, глаза.

— Ой!

— Я же говорил, иногда он двигается. В основном лицом. Наши физиономисты различили на этой записи больше десятка выражений.

— Больше десятка!