«Если», 2008 № 02

«Не обижайся, — сказал я. — Мне тоже сейчас хочется побыть одному».

Я неожиданно вспомнил, где и когда читал о человеке, поднимавшемся по крутому склону на вершину вулкана. Вокруг летели камни, но он шел вперед и вверх, размахивая знаменем. Спутники считали его сумасшедшим.

А у него просто была цель. И он к ней шел.

«Я ем и пью, а Коля…»

«Одиночество — прекрасное состояние. Лучше него только общение».

«Да», — согласился я.

— Лизочек, — сказал я. — Давай пойдем спать. Устал я сегодня.

* * *

Я хотел рассказать о любви. А получилось… Или это все-таки — о любви?

Владимир Михайлов Поле боя

После

— Перо Кармака! Перо Кармака! Ответьте Клюву! Перо Кармака…

— Молчат.

— Продолжайте вызывать!

— Ничего нет. Даже фона.

— Уснули они там, что ли?

До

Сколько существуют люди, столько они и воюют. Со временем люди меняются, меняются и войны. Там по-прежнему убивают. Но, как бы это сказать, куда как цивилизованнее. И законы ведения войн становятся все более гуманными.

В частности, в последние годы — лет около двухсот — люди перестали сражаться в местах, где обитает мирное население. Не так чтобы сразу, но с разумной постепенностью. Сначала все миры подписали соглашение, по которому применять оружие запрещалось в радиусе ста километров от любого населенного пункта. Военные решили было, что закон этот относится к множеству юридических актов, которые провозглашаются, но не выполняются вследствие их практической неосуществимости. Но после того как два высоких военачальника, как-то незаметно для самих себя перешедших запретный рубеж и применивших оружие, были разжалованы, уволены из вооруженных сил своих миров и к тому же подверглись запрету поступать на военную службу в любом населенном мире даже в качестве рядовых — после таких неприятностей всем стало ясно: дело это не шуточное, и «Закон об удаленности» не относится к числу тех, которые можно, один раз прочитав, повесить на гвоздик.

А это, в свою очередь, означало, что проблемой становился уже не только исход предполагаемой войны, но, в первую очередь, отыскание такого места в Галактике, где можно было бы, не нарушая закона, скрестить, фигурально выражаясь, свои шпаги. Потому что во всех обитаемых мирах население — где быстрее, где медленнее — неуклонно росло. То есть появлялось все больше населенных мест и местечек, и размещались они так густо, что в каждом стокилометровом круге их насчитывалось уже по несколько пунктов. Так что на любой штабной карте кружки эти, пересекаясь, напоминали старинную кольчугу, выполняя, кстати, ту же роль, что и это древнее средство самосохранения — с той разницей, что теперь сохраняли жизни мирных людей, а не ратников.

Военные сердились, дело доходило даже до прямых угроз повесить все оружие на стенку. На это ни одна власть, конечно, не могла пойти: подобное решение означало бы, что из арсенала политиков исчезнут такие действенные средства, как угроза и само применение военной силы — и во что же тогда превратится сама политика? Пришлось спешно искать выход из непростого положения. И, как сказано, кто ищет — тот всегда найдет.

После

— Дракон-восемь, я Гребень, доложите, как идет распаковка номера восемнадцатого!

— Гребень, я Д-восемь. Продолжаем расчистку площадки, готовим паковщик к установке.

— Почему медлите? Отстали от графика на тридцать две минуты!

— Затруднения с расчисткой.

— Жгите! Нечего цацкаться! Мы на войне, подколонный!

— Уже изготовили Желтый вихрь.

— Давайте, давайте побыстрее! Бегом!

До

Решение оказалось неожиданно простым. Мирам, чьи взаимоотношения приводили к неизбежности военного решения, предоставлялось право использовать для противостояния третьи миры.

Первоначально избирались миры, находящиеся лишь в начальной стадии заселения, где одну колонию от другой отделяли сотни, а порой и тысячи километров. Однако на этих мирах уже существовало какое-то подобие самоуправления, представители которого не замедлили поднять гвалт на всю обитаемую Галактику: мы-де теперь люди низшего сорта, чьей безопасностью можно пренебречь. Они взывали к помощи тех миров, от которых отпочковались, и в большинстве случаев такую поддержку получали — если не от властей, то во всяком случае в виде общественного мнения, а это, как известно, могучая сила.

Правительствам пришлось спешно исправлять положение. В новый закон внесли коррективы. Отныне использовать в качестве театра военных действий разрешалось лишь необитаемые планеты, то есть не населенные людьми или иными разумными расами. К счастью для военных, флора и неразумная фауна во внимание не принимались.