«Если», 2008 № 11

Топус подставил кружку, и ноздри его полукозлиного лица жадно раздулись. Что скрывать — все фавны не дураки выпить. Но хозяева смотрят на это сквозь пальцы, ибо полевые работники пить умеют, в отличие от кентавров, например. Да и как уследишь за тем, что происходит в далеких от поселков овинах по ночам? Однако напитки фавнов грубы, потому что к технологическим выдумкам они мало способны. То ли дело Корнелий — этот мастер на все руки, художник от самогоноварения.

— Чувствуешь? Груша!

Топус, махом осушив налитое, кивал. Груши он с первого раза не почувствовал. Наверное, не отдышался еще. Но все равно — разве это сравнишь с пойлом старика Барбоса, которое даже фавны могут пить, лишь заткнув нос!

— Вот так-то, рогатый! — Корнелий остался доволен выражением лица Топуса. — А теперь и поговорить можно…

— Плесни еще.

— Погоди, выпьешь, когда новости услышишь. — Гном, подпрыгнув, устроился на пуфике. Хозяева, поставив на него ногу, шнуровали обувь. — В общем, ты тоже заметил: с самого утра полеты, полеты… А на востоке, кстати, как?

— Так же, — кивнул Топус. — Мне даже страшно было: уже гроза начинается, а флайеры чуть ли не между молниями снуют! И все на Порт-Остров.

— Это сегодня. А вчера наоборот, из Порт-Острова по всем поселкам разлетались. И что ты думаешь, гений сельхозработ?

Корнелий жадно поскреб густую бороду, из-под бровей глядя на приятеля. Фавн вздохнул.

— Не может быть!

— Может. Они уехали, все! И не в гости, в гости столько вещей не тащат. Я уж не говорю о слугах.

Топус уставился на пустой прямоугольник на обоях.

— Ага, — кивнул Корнелий. — Хозяйка в последний момент картинку взяла. Она, говорит, мне всегда нравилась! А дети нам свои игрушки раздарили. Ну, те, которые во флайер не разрешили взять. Дети врать не умеют! Они прощались с нами. Эвакуация.

Корнелий налил еще, теперь обоим по полной. Фавн поскреб себя меж рогов — он не знал, радоваться новости или печалиться. Все народцы знали о том, что такое однажды может случиться, но никто всерьез не надеялся, что Эвакуация придется на их век. За спиной Корнелия в стене холла открылась маленькая дверца, оттуда вышла полная, румяная гнома с печальным выражением круглого личика.

— Огурцов!

— Да! — Гном обернулся, нимало не испугавшись появления супруги. — Да, мои предки ведут свой род от гномов-огородников! Кстати, с некоторых пор это и твоя фамилия тоже. Наверху убралась? Отдыхай, у меня гость.

— Здравствуй, Матильда! — Фавн привстал. Он побаивался жены друга, да и тот обычно тоже. — Хозяева уехали?

— Огурцов, Огурцов… — осуждающе протянула Матильда и скрылась в той же дверце, громко хлопнув ею на прощание.

— Сегодня есть повод, — объяснил свое поведение Корнелий. — Ну что, за Свободу?

— За Свободу, клянусь Мертвой Землей! — Топус опрокинул в горло самогон и смахнул слезу. — Не знаю, что нас ждет, но мы ведь так этого хотели!

— Точно, — согласился гном. — А еще… Тихо! — Он подскочил к дверному глазку на уровне своего лица и в ужасе отпрянул. — Свобода свободой, а молодой хозяин вернулся! Быстро прячься за диван, ляг там и не дыши!

Не успели копыта испуганно прыгнувшего фавна скрыться за высокой спинкой дивана, как Корнелий открыл дверь. И все же немного опоздал, за что тут же был вознагражден несильным пинком. Молодой хозяин, Йон Де Фреш, вбежал в дом и тут же кинулся вверх по лестнице.

— Двух оседланных кентавров, быстро! — крикнул он уже сверху.

— Нинон? — спросил несколько обиженный таким обращением гном. Он даже не успел поприветствовать хозяина, только начал поклон.

— Я слышала, уже связываюсь с конюшней, — ответил через коммутатор мелодичный голос арахны. — Пусть фавн немного подтянет ноги, молодой хозяин может заметить, когда пойдет обратно.

Гном, не зная толком, как расценить возвращение хозяина, занял руки: схватил веничек и подмел без того чистый холл. Стараясь унять дрожь, Топус свернулся калачиком и теперь размышлял: а что будет, если Йон его все-таки заметит? В обычное время он обязательно отправил бы обнаглевшего фавна на конюшню, чтобы кентавры хорошенько обработали нахала плетьми. И Корнелия, конечно, тоже. Но теперь, если на Острове в самом деле идет Эвакуация… Может, ограничится пинком, а может — пристрелит на месте. Поди пойми их, хозяев!

— Он идет, — предупредила арахна.

Она явно нервничала, иначе не стала бы так часто подавать голос без приказа. Арахны вообще не жалуют других общением, молчаливость — одно из врожденных качеств ее народца.

«Надо попробовать разговорить Нинон! — сообразил Топус. — Она-то много знает от двоих, ведь вся связь, все управление на арахнах! Только аккуратно, чтобы не пожаловалась потом. Они нервные».

Йон сбежал вниз, увешанный оружием с ног до головы — видимо, вычистил из оружейки все, что смог поднять.

— Нинон! Отвечай всем, что мы с отцом поехали на ферму, надо поторопить там фавнов. Пусть шлют флайеры, сколько успеем — загрузим провиантом. И еще скажи фавнам от моего имени, что как приеду, тут же прикончу самого ленивого, пусть шевелятся!