«Если», 2009 № 10

Не хотелось открывать глаза. Было ясно, что моря он не увидит, а увидит комнату. Бывший кабинет бывшего начальника бывшего санатория.

Он промок как мышь. Оба одеяла валялись на полу. Руслан пошевелился; у него появились хоть какие-то силы. Он чувствовал, что может встать.

– Это никакая не лихорадка! - сказал он вслух. Голос вышел чужой, но громкий.

– Это лихорадка, - тускло отозвались от двери. - Ложись. Я рад, что тебе лучше, но ньюхоп действует всего пару часов. Так что ложись и не гарцуй без надобности.

Руслан повернул голову.

Дверь была приоткрыта. Тускло горели лампочки в коридоре. Видно было лицо, закрытое синей хирургической маской и темными очками, черная бейсболка, козырьком надвинутая почти на нос, и рука в резиновой перчатке, уцепившаяся за дверной косяк.

Руслан попятился.

– Я вколол тебе лекарство, - сообщил мертвец. - Заметно, да?

– Я выздоровел? - прошептал Руслан.

– Нет.

– И у меня лихорадка Эдгара?

– Естественно.

– Но… лекарство, это же… у меня повысились шансы?

– Твои шансы ничто не повысит и ничто не понизит, - мертвец не двигался, но марля, закрывающая нижнюю часть лица, шевелилась. - Эта штука всего лишь облегчает течение болезни. Я серьезно говорю: сядь.

Руслан повалился обратно на диван.

– Давай переведем тебя в медблок, - помолчав, предложил мертвец. - Там все есть. Изолятор. Условия. Нормальная кровать. Можно будет менять белье. А садиться сейчас за компьютер тебе все равно нельзя.

– Вы кто? - помолчав, спросил Руслан.

– Ты не видишь?

Руслан перевел дыхание.

– Кто встает после… кто поднимается… они не думают и не говорят.

– Скажем так: девяносто семь процентов ходячих мертвецов в самом деле не думают и не говорят. Как рыбы, которым незачем думать. Они всё знают. - В голосе мертвеца, лишенном обертонов, Руслану померещилась ирония. - А я знаю еще не все.

– Я ведь заразился от вас, - тихо сказал Руслан.

– Идиот, - на этот раз голос прозвучал бесстрастно. - Инкубационный период лихорадки Эдгара - от трех месяцев. Ты привез эту штуку сюда. Возможно, не только ты, но насчет тебя мы знаем определенно. Все, кто был с тобой в одном автобусе, кто находился с тобой в одной комнате, - все уже вступили в игру.

– В игру?

– Лотерея, - пояснил мертвец. - С высокими шансами на выигрыш.

Руслан подумал о Джеке и компании. Потом вспомнил Зою. Крепко зажмурил глаза. Наверное, действовало лекарство: он видел девочку отстраненно. Как будто все, что с ним случилось, произошло двести лет назад.

– Пока ты под кайфом, - продолжал мертвец, - давай, пошли в медблок.

– Если бы я знал… - начал Руслан.

– Только не вздумай ныть. Будущее за людьми с иммунитетом. Не за теми, кто спрятался и не заболел, а за теми, кто переболел, выиграл и остался в живых. Ну, еще за теми, кто встал из гроба с мозгами, - мертвец издал странный звук. - Если бы Всемирная организация здравоохранения вовремя осознала это, не было бы многих трагедий, всех этих карантинов, отвратительных бессмысленных мер… Где твои родители?

Руслан молчал.

– Если бы я обладал достаточной властью, - задумчиво сказал мертвец, - я бы наделил мертвых гражданскими правами. По крайней мере тех, кто может назвать свое имя, дату рождения, смерти и пять животных на «л».

– Почему на «л»?

– Для проверки памяти и сохранности интеллекта, - серьезно отозвался мертвец.

– Лев, лошадь, - Руслан запнулся. - Лемур. А больше я не помню. Мне не дадут гражданских прав?

– Хорошая вещь - этот ньюхоп, - подумав, сказал мертвец. - Не зря его назвали «новой надеждой»… Пошли. Опираться на меня не предлагаю. Я сам едва на ногах стою.

***

У себя на бедре Руслан обнаружил следы от трех уколов: два он сделал сам, и теперь на их месте расплылись синяки. Третий он нашел только потому, что хорошо искал.

Он лежал в изоляторе в настоящей кровати. Здесь были отдельные туалет и душ в двух шагах и стопка чистых простыней с полотенцами.

– Я вспомнил - еще лисица, Четвертый зверь на «л»…

– Поздравляю.

Его собеседник распространял вокруг сильный запах дезинфекции. Руслан подозревал, что резкая химическая вонь служила маскировкой для чего-то другого, но приказал себе не думать об этом. Лекарство было причиной, или действовала болезнь, или просто наступила реакция на долгие дни и ночи, проведенные в пустом корпусе. Руслан говорил много, бессвязно шутил - или ему казалось, что он шутит, - и смеялся надо всем, что попадало в поле зрения.

– А рыбы считаются? Еще лещ…

– Рыба - это рыба… Так что там с твоими родителями?

Руслан запнулся.

– В карантине. Их накрыло… первой волной.

– Значит, они уже определились, - мертвец кивнул. - Определенность - лучшее, что может быть.

– Лучше надежды? Мертвец помолчал.

– Думаю, все-таки лучше. Что такое твоя надежда? Она промаринована страхом, как луковица в уксусе. Ты не столько надеешься, сколько боишься.

– А что такое ваша определенность?

– Уел, - мертвец снова помолчал. - Зато я ничего не боюсь. Не чувствую боли. Холода. Не дышу.

– А как же вы говорите? - не выдержал Руслан.