«Если», 2010 № 01

Соскользнув с табурета, Пози подошла к окну, для чего ей пришлось отодвинуть в сторону два кресла на колесиках — до того маленькой была ее гостиная. Из окна был виден расцвеченный миллионами огней Манхэттен: его сверкающее, перемигивающееся покрывало тянулось до самого Бруклина. Легким движением руки Пози подозвала Лоренса, и он с трудом втиснулся между ней и стоявшим вплотную к окну столом. Квартира располагалась на двадцать третьем этаже — вот уже много лет он не забирался на такую высоту и не смотрел на город, лежавший, казалось, у самых его ног. Было просто поразительно, как меняется мир, если смотришь на него сверху вниз.

— Вон там, — сказала Пози, указывая на многоквартирное здание напротив. — Видишь?. Ну, квартира, где выбиты окна?

Лоренс кивнул. Несмотря на сгущающиеся сумерки, он сумел разглядеть два окна, наглухо закрытых картоном или фанерой.

— Хозяев забрали две недели назад. Я не знаю почему, и никто не знает. Просто ты каким-то образом обращаешь на себя внимание, и однажды за тобой приезжают и увозят. А потом… Предлог, чтобы отправить человека в тюрьму, всегда находится.

Лоренс почувствовал, что начинает злиться. В конце концов, он никого не арестовывает, он просто ищет ошибки в базах данных!

— Если предлог всегда находится, — сердито сказал он, — не означает ли это, что…

У Пози сделалось такое лицо, словно она готова была его ударить, и Лоренс невольно отшатнулся.

— Мы все в чем-то виноваты, Лоренс. Все. Я, ты, он… Таково главное правило игры. Если внимательно изучить жизнь каждого отдельного человека, обязательно что-то найдется: мелкая спекуляция, мошенничество, нарушение авторских прав, незадекларированный доход, посещение порносайтов в Интернете, недозволенные химические вещества в крови… Этот диван, на котором ты только что сидел, я купила десять лет назад у полицейского. Он жил по соседству и, когда переезжал на новую квартиру, не захотел брать его с собой. Разумеется, он не дал мне ни расписки, ни квитанции, следовательно — не заплатил ни цента налогов, что, с формальной точки зрения, делает преступниками нас обоих. Или вот это… — Пози хлопнула ладонью по радиаторной батарее. — Я отключила автоматический регулятор через десять минут после того, как его установили. Все так делают. Для этого достаточно только засунуть монетку между контактами — и готово: муниципальные власти больше не смогут оставить тебя без отопления в разгар зимы. Просто, правда?. А между тем я уверена, что это сделано специально. Вряд ли муниципалитет стал бы устанавливать такие простые регуляторы, если бы не рассчитывал, что жители начнут с ними «химичить». А раз это делают все — значит, невиновных нет.

Люди из дома напротив… Я не знаю, может быть, они были пакистанцами, бангладешцами или шриланкийцами… не важно. Женщину я несколько раз встречала в автоматической прачечной, и она показалась мне вполне порядочной, даже приятной. С ней всегда было двое малышей из дневного детского садика. Она… — Пози не договорила и, отвернувшись, снова уставилась за окно. — Однажды она полезла в сумочку в поисках мелочи для автомата. Ее рукав закатался, и я увидела, что у нее на запястье вытатуирован номер. — Пози содрогнулась. — Когда приехали их забирать, она бросилась к окну, разбила стекло и стала звать на помощь. Я слышала ее крики даже отсюда.

— Это ужасно, — искренне сказал Лоренс. — Но какое отношение все это имеет к Ордену?

Пози вернулась к своему табурету и устало опустилась на него.

— Ты не слишком сообразителен для человека, который, по его собственным словам, хорошо себя изучил.

Лоренс шагнул к ней. Ему хотелось попросить у Пози прощения, но он не знал за что, поэтому ограничился тем, что отнес свой стакан в мойку и поблагодарил за помощь и гостеприимство. В ответ Пози только покачала головой.

— Будь осторожен, Лоренс, — сказала она. — Желаю тебе поскорее найти этого вашего беглеца.

* * *

О Збигневе Кротовски Лоренс знал только то, что тот был коренным жителем Нью-Йорка и пришел в Орден всего четыре года назад. Первые два года он провел, пытаясь вовлечь старожилов в бесплодный обмен мнениями относительно этической допустимости работы на Службу безопасности, но потом успокоился и стал образцовым монахом. Время, которое послушникам предписывалось использовать для занятий, не имеющих отношения к текущей работе (чуть меньше пяти часов в сутки), он тратил на изготовление приспособлений для аэрофотосъемки, оборудуя воздушные змеи и аэростаты миниатюрными камерами, которые в монастыре обычно использовали для контроля за телесной биомеханикой и выработки максимально эргономичных движений.