«Если», 2010 № 03

— А что вы хотите? — внезапно спросил профессор. — Избавиться от навязчивого говорения на непонятном языке? Тогда вам к психотерапевту. Я уверен, что гипноз, лекарства, на худой конец — электрошок вам помогут!

— Или лоботомия, — ехидно вставил я.

— Нет, — гордо игнорируя меня, сказал Дима. — Я другого хочу. Понять, что именно говорю во сне. Ну… если можно научиться на этом языке говорить, то и разговаривать!

— Зачем? — всплеснул руками профессор.

— Как зачем? У меня в подсознании древнейший язык! Язык, на котором Господь разговаривал с ангелами! И не выучить его?

— Тогда я объясню вам проблему, — сказал профессор. — Вы вроде как можете и в обычном состоянии говорить, только смысла не понимаете?

Дима кивнул.

— Я прослушал то, что вы говорите, бодрствуя. Так вот, друг мой. То, что вы произносите «по заказу», — это самая обычная, банальная, скучная глоссолалия. Никакого отношения к вашему просоночному бормотанию она не имеет!

— Совсем? — жалобно спросил Дима.

— Абсолютно. Вы увлеклись, вам хочется научиться этому праязыку. И вы начинаете его изображать… как умеете. Но это… это ерунда.

— Ну а то, что я вначале говорил? — спросил Дима.

— Слишком мало материала. Будь у меня час-другой вашего монолога… а желательно еще, чтобы вам задавали вопросы, а вы на них отвечали…

Профессор развел руками. Дима сидел, глядя в стол, и медленно багровел. Издеваться над ним я не хотел — видно было, что ему и так несладко. Но удержаться было невозможно.

— Гляп, — сказал я. — Хлюп-барам-пам!

Дима встал и молча направился в прихожую.

— Молодой человек, попробуйте спать со включенным диктофоном! — сказал ему вслед профессор. Но Кабайлов уже выскочил за дверь. Я кинулся следом — и успел протиснуться в сдвигающиеся двери лифта. Сказал:

— Ну извини…

Дима поиграл желваками и сказал, неожиданно спокойно и убежденно:

— Извинениями не отделаешься. Сейчас заглянем в магазин… купишь бутылку коньяка.

— Хорошо, — сказал я, вспоминая, сколько у меня с собой денег.

— А я возьму пару бутылок водки… — рассуждал вслух Кабайлов. — Украинской. Закуска вроде есть… Минералочки надо.

— Ты чего? — не понял я.

— Сейчас едем ко мне, — сказал Дима. — Придется напиться. Причем выпить столько же и того же, что и в прошлый раз… Мне — придется. А ты так… компанию составишь. Потом будешь сидеть и ждать, пока я заговорю.

— А если не заговоришь?

— Завтра продолжим. Выходные впереди, два дня и три ночи.

— И утром после трехдневного запоя я пойду на работу? — уточнил я.

— Посмотрим. Надо будет — не пойдешь!

В безумии моего друга было все-таки что-то притягательное…

— Никогда не пил в научных целях, — признался я. — Только учти, на три дня такого веселья я не согласен!

Возможно, той ночью мой друг снова разговаривал с ангелами. Увы. То ли я устал после рабочей недели, то ли мы переоценили ту памятную гулянку…

В общем, где-то далеко за полночь, когда Кабайлов повалился на кровать и велел «Бди!», я прилег на диванчик. Дверь в спальню была открыта… вот как донесется голос, так сразу и встану… Я был абсолютно в этом уверен, пока не закрыл глаза.

— Еще друг называется… — пробормотал Дима, нависая надо мной грозно, как нечистая совесть. — Зря пили!

Желания повторять эксперимент на следующий вечер у нас не возникло. Все-таки нам было не по двадцать лет, и свое здоровье мы оценивали трезво даже с похмелья. Я выпил с Димкой кофе и пошел домой.

И лишь через пару месяцев, когда судьба свела нас на какой-то конференции, Дима мимоходом сказал:

— А я, кстати, шесть с половиной часов записал…

— Чего? — даже и не сразу понял я.

— Как чего? Языка, на котором Яхве разговаривал с ангелами.

— И кто тот страдалец, который тебя записывал? — спросил я. — Или тебе хватило совести девушку заставить дежурить при пьяном теле?

— Андрюша, — насмешливо сказал Дима, — ты крепко отстал от жизни. Все диктофоны давным-давно имеют функцию автовключения на звук. А стоят, между прочим, сущие копейки.

— А, диктофон купил… — сообразил я. — Последовал, значит, совету профессора…

— Плеер на самом-то деле. Но он еще и диктофон. И радио ловит. Нет, прогресс, что ни говори…

И Дима оседлал своего любимого конька. Мы поговорили о прогрессе, о светлом будущем, когда любая кофемолка сможет поддержать с тобой утреннюю беседу, потом я спохватился:

— Ну так что запись-то?

— Отдал нашему великому лингвисту. Он колупается помаленьку. Говорит, что увлекательнейшее занятие, что, когда он это опубликует, — весь мир ахнет.

— Пусть нобелевкой не забудет поделиться… — сказал я.

— Нет, серьезно. Знаешь, что он говорит? Что если разобраться в структуре, то это будет самый простой и понятный в мире язык. Его сможет выучить человек любой национальности за несколько дней. Представляешь? Эсперанто отдыхает! Хотя, конечно, английский так просто не сдастся…

— Все равно люди будут учить китайский, — сказал я.

И жизнь снова развела нас на несколько месяцев.

Если бы я тогда знал, к чему все это может привести! Нет, если бы только догадывался…