«Если», 2010 № 06

— Я ничего не мог поделать, — говорил Юрген, пока в связке с Бруно они осторожно продвигались внутри огромного, изъеденного коррозией и микрометеорами корпуса. — Преподавание истории в университетах сократили. А я, между прочим, доктор наук, написал несколько книг и специализировался на археологии ранней античности. Финансирование сократили — корпорация решила реструктурировать расходы…

— И вам даже не предложили места? — удивился Бруно. — Ведь у вас степень!

— Предложили, — тоскливо отозвался Юрген. — Место старшего менеджера, социальный пакет и курсы переобучения.

— А вы? — осторожно спросил Бруно.

— А я историк! — проговорил Юрген. — Это моя жизнь. Я не виноват, что не нужен корпорации.

— Ну, прошли бы курсы и жили бы припеваючи, — сказал Бруно. — Уверен, дослужились бы до топ-менеджера. А то бы и партнером стали.

— Но зачем! Это! Мне! — раздельно проговорил Юрген. — Какое это имеет отношение к тому, что я люблю? Какие деньги, какое положение заменит это?

Бруно промолчал.

Сам он никогда толком не знал, чего хочет от жизни. Нет, поначалу, конечно, как и все, мечтал потреблять по первому разряду: менять машину не реже раза в полгода, апартаменты, бытовую технику, девушек. Он умный, упорный, сильный. Казалось бы, становись рядовым офисным работником, затем учеником менеджера, потом младшим менеджером, менеджером и так далее — вперед, по пути к успеху!

Только, как оказалось, он не хочет добиваться успеха.

То есть вообще. До отвращения. До нервных спазмов, до рвоты.

Это стало шоком. Для всех — для друзей, для знакомых, для брата. Для родителей.

Но больше всего он поразился сам.

Из него будто батарейки вынули. Некоторое время он все еще работал — по инерции, понимая, что не в состоянии состязаться с коллегами, с горящими глазами рвущимися вверх по карьерной лестнице. Он проиграл, даже не вступив в игру.

Он не боялся работы. Но единственной мотивацией в реальной жизни была та, к которой он оказался совершенно равнодушен.

Он просто не желал потреблять.

— Эй, чего задумался? — раздался в динамиках скрипучий голос Юргена. — Смотри сюда! Знаешь, что это? Это же исследовательский бот «Аметист»! Я думал, их давно не осталось. Просто глазам не верю! Ты чувствуешь ветер истории? Подумать только — и его мы должны распилить…

Бруно смотрел на неказистую груду металлолома, пытаясь понять, отчего так переживает приятель. Что-то тревожно и вместе с тем сладко шевельнулось в душе.

Наверное, тогда и зародилась у него безумная идея.

* * *

В гермостворах, как всегда, бестолковая суета. Непонятно, кто уходит в Пространство, кто возвращается. Не раз уже случалось, что вылезший из вакуум-сьютов персонал, даже не успевший так или иначе справиться с тошнотой после скачка из невесомости в объятия искусственной гравитации, вышвыривало обратно — в смертельную пустоту.

Кому какое дело до удобства этих скотов, опустившихся до того уровня, когда уже усомнишься назвать их людьми? Впрочем, если здешний менеджмент об этом и думал, то исключительно по причине бессильной злобы, так как его собственная работа в Пристанище сама по себе равносильна ссылке.

Подобные мысли все чаще посещали Тока Эвила, исполнительного менеджера Пространственной базы по переработке — как официально именовалось Пристанище. Каждый раз, когда от причальных створов отчаливал очередной транзитный рейсовик, он провожал его долгим взглядом, и с годами тоски в этом взгляде становилось все больше.

Поначалу работа на отдаленной космической свалке казалась неплохим стартом для успешной карьеры. Только на поверку Пристанище оказалось не стартом, а самой настоящей ловушкой. Здесь оформилось наконец циничное, но четкое понимание: карьерный рост невозможен, если некого подставить, утопить, свалить на кого-то ответственность, выслужиться на фоне чужих неудач. Наверняка его назначение сюда и было чьей-то ловкой подножкой…

Эвил перевел взгляд с монитора, следящего за муравейником гермостворов, на большое, усеянное звездами псевдоокно. Среди хаоса светящихся точек была одна, которую неизменно, с болезненной жадностью выхватывал взгляд, отслеживал ее медленное перемещение и не мог насытиться зрелищем.

Эта крупная звездочка — Земля. Мечта, ставшая навязчивой идеей, не дающая покоя.

Кстати, как там насчет Земли?

Эвил щелкнул ногтем по уху — на гибкой скобе, напоминающей впившегося в мозг инопланетного паразита, примостился коммуникатор.

— Что там со связью?

На том конце замялись, принялись шуршать и скрипеть.

— Не слышу ответа! — брюзгливо сказал Эвил, обходя пространство кабинета — довольно обширное по меркам Пристанища.

— Связи пока нет, — неохотно отозвался скрипучий голос. — Причины выясняем.

— Выясняйте быстрее! — раздраженно бросил Эвил. — Еще утром нужно было отослать отчет! Я вас штрафами замучаю!

— Но причина не у нас! — запротестовал голос. — Может, с ретранслятором что или со спутником. Метеор, солнечная активность…

— Все, хватит! — буркнул Эвил. — Выясняйте!