«Если», 2011 № 04

— Долго говорил… потом умер, мы его и похоронили… с остальными, там, в монастыре, — бормотал Ринкель, смущенно моргая. — На следующее утро воины князя пожаловали… всех убили, я один спасся… Но поверил, ведь зачем ему было врать, сожри его демоны, да еще перед смертью и чужим людям?

— Понятно, — кивнул Йохан. — И монах твой поведал, что Оракул даст ответы на все вопросы, а еще исполнит одно правильное желание того, кто до него доберется? А если оно будет неправильным, то дерзкий погибнет?

— Ага, — и Швеппс потянулся к кувшину, забыв, что тот давно опустел. — Зараза!

Пока они разговаривали, за окнами постоялого двора успело стемнеть, и Хайко принялся разжигать огонь в громадном очаге. Пьяница проспался и теперь вновь хлебал пиво, игроков в кости стало четверо, а за столом у входа появилась компания подгулявших мастеровых.

— И что ты думаешь делать? — спросил Йохан, оценивающе глядя на приятеля. — Может, дальше вместе пойдем?

Он все равно собирался нанять в Мюнхенте парочку местных головорезов.

В унесенном из башни пергаменте упоминались «опасности и страхи для тела многие», ожидающие того, кто рискнет пойти к Оракулу. Кроме того, в южной, горной части Геверна всегда пригодится тот, кто знает местные тропы, диалект и обычаи, а также добавочный клинок в умелых руках. И не так худо все выйдет, если этот клинок окажется в руках Ринкеля.

— А как… желание делить будем? — надулся Швеппс.

— Сначала надо дойти, — окоротил его Йохан. — Вдруг кто из нас погибнет? Там же ловушки упоминаются? Стражи, по-моему? Еще всякие чудеса, замки, которые придется вскрывать?

— Да, «двери, видом странны», — вспомнил Ринкель. — А ты ведь мастак по всяким запорам…

Йохан молчал, давая мысли о том, что сотрудничать полезнее, чем враждовать, укорениться в голове собеседника. Владеть оружием — это здорово, но меч мало поможет там, где нужны ловкость и хитрость вора.

— Можно пойти вместе, — сказал Швеппс после недолгого чесания в затылке и плямканья губами. — Доберемся, а там решим, кто желание пойдет загадывать… да, это верно.

Расчет Ринкеля читался у него на лице: «Пойду я, поскольку я сильнее, и тебе, Кнутище, со мной лицом к лицу, меч против меча или кулаки против кулаков никогда не выстоять».

— Так и поступим, сожри нас демоны, — подвел он итог размышлениям. — Вдвоем двинем?

— Нет, нам бы пригодился третий, — тут Йохан позволил себе улыбнуться: на всякую силу есть своя хитрость, а острота ума куда полезнее, чем острота самого лучшего клинка. — Проводник.

Третьим стал Арне Шишкарь, маленький, неразговорчивый и мрачный парнишка, родившийся в южном Геверне. Узнав, что им нужно добраться до Красных Скал, он пожал широкими плечами и сказал с южным акцентом:

— Скалы так скалы.

Арне, если верить друзьям Йохана, отлично владел топором и ножом, ничего на свете не боялся, даже слуг Разрушителя, и прекрасно знал горные тропы от Геверна до Острейха.

Они закупили провизии в дорогу и выехали из Мюнхента: впереди Кнут на смирной кобылке, за ним Ринкель на могучем черном жеребце и позади всех равномерно шагающий Арне.

До праздника Прозревшего Яна оставалось три дня.

Первый день ехали по оживленному тракту, ведущему на юго-восток, а когда ближе к вечеру показался постоялый двор, Йохан предложил:

— Что, заночуем тут?

— Давай, — оживился Швеппс. — Пивка выпьем, горячего поедим! Эй, ты, мелкий, что это за место, знаешь?

— «Красный петух», — отозвался Арне. — Безопасное.

— Тогда остаемся, — решил Йохан и повернул кобылу в сторону постоялого двора.

«Красный петух» оказался переполнен, в очаге пылал огонь, за столами пили, ели, орали и смеялись возчики, странствующие мастеровые, мелкие торговцы, монахи и прочий люд, что топчет дороги Геверна. На помосте у дальней стены терзал струны миннезингер, брылястый, толстый и белобрысый, в полинявшем берете, и через гомон время от времени прорывались обрывки баллады о Лоэнгрине.

Служанки носились туда-сюда, таскали кружки и миски, из открытой двери кухни тянуло горелым.

— Эх, ну и толпа, сожри ее демоны! — воскликнул Швеппс радостно. — Эй, рыбка, куда бы нам присесть?

Проносившаяся мимо рыжая служанка лишь замученно улыбнулась и махнула в ту сторону, где за одним из столов виднелись свободные места. Чтобы добраться до них, пришлось немного потолкаться и даже двинуть в челюсть одному не слишком понятливому типу.

Тот открыл рот, собираясь возмутиться, но увидел меч на поясе Ринкеля и решил, что молчание — золото.

Едва уселись, как та же рыжая служанка притащила три кружки, кувшин пива, здоровенный каравай и добрую порцию свиных ребрышек на блюде. Швеппс осклабился, начал бормотать те глупости, какие обычно вешают на уши девчонкам, а Йохан молча отдал девице монету и принялся за еду.

Когда он был на работе, то не позволял себе отвлекаться.