«Если», 2011 № 06

— Ну… — я слегка растерялся. — Некоторые считают, что нас сюда перенесли посланцы Бога.

— И ты тоже?

Я сделал вид, что рассердился:

— Рассказывать все же должен ты.

— Ладно. Тогда постарайся поверить, что сказанное мной — правда. Большой Корабль действительно был. И его пассажиры в самом деле спали много десятков лет…

Из того, что он говорил, кое-что мне было известно. Частично — еще со школьной поры, отчасти — из старых легенд, а также от Герсебома, который успел поведать мне то, что знал. Когда ученые стали способны отыскивать во Вселенной планеты, пригодные для жизни, рассказывал Брант, на Земле проживало слишком много людей. Поэтому земляне начали строить Большие Корабли и отправлять на них переселенцев.

Самым неприятным было то, что Большие Корабли не могли вернуться. Дальний полет оказывался настолько труден, что заложенных в конструкцию ресурсов на возвращение не оставалось. Корабли выходили из строя и не годились уже ни на что. А у Земли больше не было сил, чтобы строить новые. Это был абсолютный тупик. Потом на Земле произошли события, из-за которых связь с колониями надолго оборвалась. Колонии постепенно угасали…

— Я не считаю, что мы здесь, на Грете, угасаем! — возразил я. — Каких-то пятьдесят лет назад у нас не было паровых машин и корабли в океане ходили под парусами.

— Вы утратили знания и технологии, вам пришлось все начинать с чистого листа. Когда-нибудь вы снова откроете, что сжигать топливо внутри двигателя выгоднее чем снаружи, и многое другое. А пока самое высшее достижение вашей цивилизации — жареные щупальца морских тварей.

— Я не хочу с тобой спорить, — заявил я. — Продолжай, пожалуйста.

— Надежда появилась, когда примерно тридцать лет назад мы обнаружили Станции. Мы не знаем, кто их строил, но они есть почти на каждой кислородной планете. Через Станции можно попадать в другие миры без звездных кораблей. И почти сразу нас постигло жестокое разочарование. По неизвестным причинам создатели Станций заложили в них жесткое ограничение: через каждую могут пройти не более двадцати человек в год.

— Ну и сколько из вас побывало в этом году на Грете? — поинтересовался я.

— Нисколько, — ответил Брант. — Это нас и спасло. Наши враги отрезали нам все пути, и лишь единственный — в ваш мир — оставался открытым. Только поэтому нам удалось ускользнуть от ищеек.

— К сожалению, ненадолго, — заметил я. — Ищейки тоже прошли этим путем.

— Потому что Станциями очень просто пользоваться, это доступно каждому, — сказал Брант. — Загадка в том, как они работают. Все эти годы лучшие ученые Земли пытались понять принцип их действия и терпели неудачу за неудачей.

— Любую машину можно разобрать, чтобы понять, как она устроена, а потом собрать в прежнем виде, — возразил я.

— Одну Станцию как-то попытались «разобрать», — презрительно фыркнул Брант. — Теперь в том месте воронка глубиной в сто метров. После того случая пользоваться ими можно только по особому распоряжению правительства. На каждой планете, где они имелись, из числа местных жителей выбрали смотрителей, которые должны помогать добраться до Станции гостям, попавшим в этот мир с другой планеты. Одним из них и был твой друг Герсебом…

Брант на секунду замолчал, а потом продолжил с коротким смешком:

— Кстати, это еще один сюрприз создателей Станций. Тот, кто проходит через нее, попадает не на другую Станцию, но в кабинку, которая работает только на выход. И всегда она расположена далеко от Станции этого мира, с которой можно сделать следующий шаг… Зачем так было задумано — никто не знает. Потому мы с Лоттой и Геммом оказались в каких-то развалинах в пригороде столицы, а не сразу на Золотом острове.

— Чем так важен Гемм? — спросил я.

— Отцу Гемма удалось то, чего не смог сделать никто до него. Он подобрался ближе всех к разгадке. Он понял, как работают Станции. Оставалось совсем немного, чтобы разобраться, как их строить и как открывать для всех, кто захочет ими воспользоваться. Ты понимаешь, что это для нас означало? Не только для нас, но и для вас тоже!

— Понимаю, — кивнул я. — По Климбу будут слоняться толпы пришельцев, цены на жилье вздуются до небес, а на мясо каракатиц — до звезд. Впрочем, последнее меня, пожалуй, устраивает. Но все же при чем тут мальчик?

— Тебе не кажется, что нам пора отправляться? — сказал Брант. — Отвечу на следующем привале.