«Если», 2012 № 12

Слишком строго судить его за это Корт не могла. Сама в подростковом возрасте, когда маялась взаперти, не отличалась ангельским нравом. Для чего строятся тюрьмы? И в прямом, и в переносном смысле для того, чтобы кто-то сиднем сидел в четырех стенах. Но будь ты хоть человек, хоть инопланетянин, законопослушный гражданин или убежденный преступник, несвобода есть несвобода, и твоя вольнолюбивая натура обязательно взбунтуется против нее. Если заключенный не может добиться уважения к себе, иначе как превратив свое общение с охранником в пытку для последнего, такому способу обязательно найдется применение.

Но на этом симпатии Андреа к Саймону Фарру и заканчивались.

Потому что он был ничтожеством.

На своем веку, пока не попался в руки правосудия, этот тип побывал вором, насильником, вымогателем, садистом, серийным убийцей. Но даже самые мерзейшие из его преступлений не стали знаменитыми. Наверное, Корт смогла бы понять (хоть и не одобрить) желание зиннов посадить злодея в клетку, будь он действительно выдающимся извергом, вроде упомянутых Первой Данью Данневада и Магрисона, которые олицетворяли худшие пороки рода человеческого. Но большинство своих грязных дел Фарр обтяпал в манере заурядного, пусть и крайне рьяного головореза, причем даже не по собственной инициативе: он выполнял заказы преступного синдиката в своем захолустье, и злодеяния эти мало отличались друг от друга. Небось удивился не на шутку, когда зинны выбрали его из тысяч лютых душегубов, опрошенных ими к тому времени во всем Конфедеративном космосе.

А может, и не удивился. Такой человек, как Фарр, живет в центре своей вселенной, и предложение зиннов — долгожданное доказательство того, что сладкая вера в собственную исключительность вовсе не бредовый морок.

У входа в бальный зал Андреа задержали надзиратели. Пока она ставила требуемую подпись, тот, что слева, аж попятился. Надо же, оказывается, репутация Андреа Корт пугает охранников самого Саймона Фарра.

— Ну, и как он тут живет-поживает?

Охранник справа, худой, бледный и в свою работу явно не влюбленный, пожал плечами:

— Да кого это волнует?

— Вас должно волновать, уважаемый. Когда сторожишь опасного зверя, полезно следить за переменами в его настроении.

— А если у него настроение без перемен? Только злобное и агрессивное?

— На это я отвечу, что вы попросту невнимательны. Узкий эмоциональный спектр все-таки остается эмоциональным спектром.

Надзиратель слева, до сего момента брезгливо крививший рот, вдруг ухмыльнулся. И не было в этой ухмылке ничего недоброго, хотя на вид она мало отличалась от прежней мины. Он пригладил ладонью редкие светлые волосы и сказал:

— Ага, советник, я вас понял. Часа два назад говорил с ним, так он был без самой малости вежливым. Правда, и хамства подпускал, но мне сдается, больше по привычке. Да что там, он вел себя как нормальный человек, насколько это возможно для законченного подонка.

— Ну, спасибо, — кивнула Корт. — Теперь мне будет проще.

Она вошла в бальный зал и остановилась как раз у «линии отключения»; такая дистанция считалась предельно допустимой для общения с арестантом.

— Саймон!

По ночам Фарр спал мало, предпочитая в течение дня вздремнуть два-три раза по паре часов. Сейчас он прохаживался кругами невдалеке от койки.

При появлении Корт двинулся навстречу, остановившись на минимальном безопасном для него расстоянии: еще на волосок вперед — и сработает имплантат.

— Советник? Что привело такую красавицу в мое убогое обиталище? Да еще в столь неудобный час?

Это был тот самый человек, чей портрет Андреа видела в кабинете Вальсик. Только постарел на тринадцать лет и потолстел. Ничего садистского в его облике не выказывалось, разве что ухмылочка допускала негативную трактовку. Однако Андреа убедилась на личном опыте, что самые худшие из нас так и норовят схорониться под ангельской внешностью.

Да если на то пошло, сколько раз она слышала комплименты насчет своего милого личика?

— Просто захотелось вдруг на вас посмотреть.

У Фарра дрогнули губы.

— Это всегда пожалуйста. Переходите черту и разглядывайте меня во всех подробностях.

— Ага, чтобы прикончить вас в порядке самообороны? Такого зла я своей карьере не желаю.

Он захихикал:

— Нравится вас слушать, честное слово! Но насчет самообороны — это уж вы загнули. Захочу — пополам разорву и даже не вспотею.

— Вот только каждая моя половина запросто сможет вас прикончить. Еще одна дурацкая угроза, и я уйду восвояси, а наш вопрос останется нерешенным. Мистер Фарр, я ведь уже говорила, что нисколько вас не боюсь. Даже будь вы в полном расцвете физических сил, я бы как-нибудь с вами справилась. И не таких лопала на завтрак. Но я здесь не ради этого. Советую быть повежливее со своим адвокатом, это в ваших интересах.

Фарр показал зубы, почесал небритый подбородок и ухмыльнулся с фальшивой приязнью.

— Дьяволица, а не женщина! Эх, были б мы на другой планете, уж я бы за вами приударил!