«Если», 2012 № 10

Да, такая у него работа: выполнил задачу, берись за новую на новом месте. Но он сам предпочел кочевую жизнь, не желая где бы то ни было пускать корни и любоваться плодами своих трудов. Какими станут Левобережное и Правобережное через десять, пятьдесят лет? Возможно, он никогда не узнает, потому что вряд ли вернется сюда.

На этот раз ему труднее… а может, просто все по-другому. Вероятно, он сам стал другим. Позволил себе сродниться с этим краем, с местечками по обоим концам моста. Обрел сверх того, что привык обретать… а значит, и терять придется больше.

Розали… Как ей теперь жить? Вон отплясывает Вало, обнимая за талию женщину вдвое ниже себя, Рику Мостовицу. Кит поймал его за свободную руку.

— Где Розали? — прокричал он.

А когда понял, что его все равно не услышать в грохоте барабанов и реве труб, изобразил губами: «Розали». Ответа не разобрал, но посмотрел, куда указывал парень. Паромщица сидела на обращенном к реке склоне насыпи и смотрела в небо. Там не было лун, поэтому казалось, до Небесного Тумана рукой подать — до этой звездной реки, текущей, как и река земная под ней, с севера на юг.

Кит опустился на колени в нескольких футах от женщины.

— Розали Паромщица из Правобережного.

В темноте блеснули ее зубы.

— Кит Мейнем из Атиара.

Он вытянулся рядом. Трава, жесткая как солома, колола шею и спину. Женщина, не глядя, подала кувшин с чем-то ядреным, точно деготь. Кит аж поперхнулся.

— Я не хотел… — начала он и сразу замялся.

— Ага, — отозвалась Паромщица, и Кит понял, что она услышала недосказанное им, а это «ага» равнозначно пожатию плечами. — Знаешь, в семействе Паромщиков хватает и таких, кто ни разу не переправлялся через туман.

— Но ты… — Он помедлил, осторожно подбирая слова. — Ты переправлялась сотню раз. И думается, тебе это на роду написано.

— Как и тебе на роду написано строить, — тихо произнесла она. — Хорошо, что понял. Ты умный.

— Но теперь это уже не понадобится. Я про паромную переправу. Рыбья кожа нам пригодится, так что рыбаки не останутся без работы, но они…

— Будут удить у самого бережка, — договорила Розали.

— А ты? — спросил он.

— Не знаю, Кит. Поживем — увидим. Может, поплыву через туман, а может, и нет. Успею ли состариться — что за прок гадать?

— Так тебя это не огорчает?

— Огорчает, конечно. Я и радуюсь, что ты построишь мост, и вместе с тем ненавижу его. Как же я буду тосковать по прошлому, по переправам!.. Но кому охота принадлежать к семье, в которой все умирают молодыми, да вдобавок нельзя усопшего проводить по-людски, предав его тело огню. Если у меня будет ребенок, ему не придется делать тот же выбор, что и мне: или плавать через туман и погибнуть, или благополучно жить на одной половине мира без надежды увидеть другую. Да, кое-что мое дитя потеряет. Но кое-что и приобретет.

После долгого молчания он спросил, боясь любого ее ответа:

— Ты меня ненавидишь?

— Тебя? Ну что ты. — Розали повернулась к нему и поцеловала в губы.

И Кит не знал, чьи соленые слезы он почувствовал на губах — ее или свои.

* * *

Потом надо было собирать над рекой цепи, и на это ушла вся осень.

Через несколько дней после успешной протяжки снова пристегнули к кабестану волов; теперь над рекой повисли два параллельных троса. Тонкая эта процедура требовала бесперебойной связи посредством сигнальных башен, но прошла без сучка и задоринки, после чего Киту удалось как следует выспаться. Если бы трос лопнул, пришлось бы все делать заново.

В последующие дни оба троса заменили канатами из рыбьей кожи, достаточно прочными, чтобы временно удерживать вес цепей. Концы канатов закрепили на оголовках башен, и теперь предстояло собрать первую цепь из восьми. От тяжелого болта, надежно укрытого в анкере, через седловидную опору на верхушке пилона и дальше, по идеально выписанной длиннейшей дуге в двухстах футах над туманом.

К обоим канатам подвесили люльки: вот теперь наконец-то можно переправляться через туман и без лодок. Хотя никто не поспешил прибегнуть к такому способу, кроме сотни верхолазов, как местных, так и столичных. Эти мужчины и женщины были так сильны и ладно скроены, что казались существами иной, высшей породы, нежели люди. Их начальницу Кит знал по прежним стройкам, ее звали Фейлин, а фамилий высотники не носили. У этой женщины было какое-то сходство с Розали.

Дни укорачивались, портилась погода, и Кит удвоил усилия, чтобы смонтировать первые две цепи до зимних дождей: вязнущие в грязи волы не помощники в тяжелой работе. Вопреки расчетам он не был уверен в том, что тросы, даже изготовленные из рыбьей кожи, выдержат вес огромных дуг на протяжении всего холодного сезона. К тому же в реке водится крупняк — а ну как в зимнюю бурю ему придет охота поразмяться и попрыгать в высоту?