«Если», 2015 № 03

— Вопрос, на который есть тысяча ответов, но ни один не является истиной. — Виктор вдруг осознал, что его собеседник все еще находится в том же техническом халате, в котором он его встретил в первый раз. — А ты не хочешь переодеться в бортовой комплект? Как у меня?

— С удовольствием.

Таврицкий вернулся через несколько минут, облачившись в полотняные брюки и куртку, которые Савельев выдал ему из бортового запаса. Тут Виктор заметил, что брюшко у робота окончательно исчезло.

— Хорошо тебе, раз — и нет живота. А мне ради этого приходится постоянно в спортзале потеть.

— Хм, — Таврицкий хлопнул себя ладонью по лбу. — А ведь правда! Ни одно животное не следит за своей фигурой. Львы не бегают по утрам для поддержки формы.

— Где ты видел толстого льва?

— Я никакого не видел. Так что пусть будет первое откровение — звери не следят за своим здоровьем.

— И это делает человека властелином природы? — спросил Савельев, — Еще как следят. Травки всякие едят, чтобы лечиться и метаболизм контролировать, ну и еще всякое. А ты знаешь, что раненый кабан выходит к солончаку и, превозмогая боль, может рану продезинфицировать солью? Так что…

— Подожди — это я у тебя спрашиваю, а не ты у меня! — возразил робот. — Мне кажется, что это просто незначимая часть большой системы. Итак, давай попробуем вычленить все-таки главное отличие. Главное преимущество.

— Человек не имеет преимущества. Он просто другой. Он умеет думать. — Савельев понял, что разговор будет долгим и присел на второй стул, у самого иллюминатора.

— Ты считаешь, что другие не думают?

— Ну… это сложный вопрос.

— Значит, тоже не считается.

— Вот ты, робот, ты же не знаешь ничего о человеке. Человек умеет любить, хранить верность…

— Собака Хатико — разве не пример верности? Разве та же мать шимпанзе не любит своего детеныша?

— Ты, оказывается, начитался, — Савельев чуть заметно улыбнулся. — Ты небось информацию воспринимаешь со скоростью компьютера?

— А ты по-другому считаешь? — робот пропустил мимо ушей вопрос про скорочтение.

— Нет, ты прав. — Виктор кивнул.

— Скажи, а животное может предать? Быть коварным? — не отставал Таврицкий.

— Ты хочешь сказать, что человек отличается от зверя только наличием отрицательных черт?

— Это, скорее, издержки сложной системы, — Робот скрестил руки на груди.

— Ничего себе издержки. Да вся история человечества завязана на эти, как ты сказал, отрицательные черты. Да что я спрашиваю. Ты же так и думаешь.

— Выпить хочешь? — неожиданно предложил Таврицкий.

— Ты и об этом…

— Да знаю я все! — фыркнул робот. — Что ты все время спрашиваешь. Думаешь, я способен читать только то, что в сети нашел? У меня хватает каналов сбора информации.

— Ты читаешь мои мысли?

— Неосознанно, — и увидев, как помрачнел Савельев, добавил: — Да не бойся ты, не читаю! Просто… Как бы это сказать — у меня появляются образы и мысли, близкие к твоим. Мы же одни тут. А я, видимо, начинаю разделять с тобой общее информационное поле.

— Странно. Если ты настолько сложная и автономная система, ты не со мной сливаться должен, а свою систему развивать.

— Видать, оно не так, — Таврицкий подошел к одному из шкафчиков и достал оттуда бутылку коньяка. — Мне кажется, это интересный напиток.

— Не заржавеешь?

— Проверим, — Таврицкий разлил коньяк.

Савельев поднял бокал, как бы приветствуя собеседника, и залпом выпил. Робот сделал точно то же самое.

— Это ты зря, — сказал Савельев. — Я пью коньяк не так, как все.

— Мне так нравится.

— Ну и что? Действует?

— Я бы сказал, да. Так же, как и на тебя.

— Слушай, — Савельев внимательно посмотрел на Тавриц-кого. — А ведь ты внешне на меня становишься похожим.

— Ну, вот я так думаю, что в этом и есть моя функция — стать копией тебя. Видимо, это самый простой способ получить образец человека, который будет прост в изучении, — совершенно спокойно сказал робот, — Да и ты сам уже это понял. Но мне кажется, что искусственный разум не обязательно должен развиваться своим путем. Логичнее, чтобы он шел путем… в общем, ему проще быть кем-то, чем собой.

— В общем-то, да. Это тоже наша общая мысль. — Савельев улыбнулся. Кстати, ты интересовался, куда пропал тот техник, который послужил образцом для создания тебя. Нашли его. Под койкой в отключке лежал.

— Это замечательно, — улыбнулся робот, — не хотел бы быть причиной чьей-то смерти.

— Это ты так говоришь как робот или как копия меня?

— А я могу это разделить? — Таврицкий недовольно поморщился, — Ты ведь тоже не всегда понимаешь, почему ты чувствуешь некоторые вещи именно так, а не иначе. Но вернемся к нашему разговору. Я так понимаю, что все, что отличает человека от зверя, это то, что человек способен на подлость, немотивированную жестокость, что человек жаден и корыстен. Так ведь? Скажи, есть ли такие черты у животного?

— Ты опять задаешь мне вопросы, которые не твои, а мои, так ведь? — Савельев налил себе еще коньяка и, подумав, плеснул роботу, — Слушай, а лицо-то у тебя неприятное. И голос противный стал.

— Привыкай видеть себя со стороны.