«Если», 2015 № 02

На протяжении всей бурной истории человечества города обвиняли в массе вещей: в смерти духовности (о, эти ужасные люди из вольных городов, придумавшие печатный станок и Реформацию!..), в смерти деревни и сельского хозяйства, в загрязнении окружающей среды и, наконец, в смерти человечности и насаждении тотального безразличия. Мельничный жернов, плавильный котел, словом, помесь мясорубки с бетономешалкой. И есть подозрение, что список преступлений города против человечества далеко не полон. Например, в ближайшие годы придется обвинить город еще в одной скоропостижной смерти, а именно — в смерти университетов.

Все потому что города стремительно «отращивают» себе функции, которые раньше выполнялись университетами, а сейчас к университетам, пусть и расположенным в городах, отношения фактически не имеют.

Во-первых, город почти буквально стоит над университетами с тяжелой бейсбольной битой. Потому что города — центры современной экономики, именно там производится львиная доля ВВП в развитых, да и в развивающихся странах. При этом университеты с завидным упорством игнорируют потребности городов в специалистах и производят вовсе не тех, кого нужно, а тех, за которых кто-нибудь с удовольствием заплатит. История с перепроизводством юристов-экономистов-менеджеров — далеко не только российская: наши зарубежные друзья где-то с начала 2000-х носятся с проблемой дефицита инженеров и технарей, реформируют образовательные программы, проводят медийные кампании по популяризации технических специальностей и вообще делают все, чтобы хоть как-то привести потребительский спрос на образование в соответствие с потребностями экономики. Причем занимаются этим далеко не только (и не столько) университеты, сколько заинтересованные стороны: корпорации, муниципалитеты, школы, наконец, отчаявшиеся дождаться каких-то продуктивных мер от учреждений высшего образования.

Во-вторых, город вынужденно оттягивает на себя образовательную функцию, которую раньше выполняли университеты. Как учат нас классики английской литературы, мир изменился. И, более того, продолжает это делать, причем ускоренными темпами. Растут сложность и плотность всех деятельностей, глобализация приводит к появлению таких странных вещей, как глобальный малый бизнес, дауншифтинг на Гоа и венские кофейни в поселках городского типа. Научные монографии устаревают за 9 лет, а в новых областях знания — за 5–7 лет, то есть стремительно, особенно по сравнению с предыдущим сроком годности больших текстов. Новые ГГ-продукты для сверхсложного анализа появляются каждые 5 лет. Новые «городские» бизнесы (в общепите, развлечениях и досуге) — чуть ли не каждый год вместе с продуктами, бизнес-моделями и прочей суетой. Развитие умных сетей[9] превращает город в сложнейшую систему, которая реагирует на изменения в пользовательских запросах — ну, или потребительском спросе — в режиме реального времени — и изменяется, подстраивается, усложняется… При этом на создание полноценной образовательной программы, усиленной «научной школой» и квалифицированным преподавательским составом, университету средней руки нужно лет десять. Комментарии излишни: громоздкие, зарегулированные, забюрократизированные системы не успевают за развитием, за стремительными изменениями, происходящими в мире.

Город же — успевает. Потому что эти изменения происходят благодаря ему и, на минуточку, непосредственно в нем.