Если б я был русский царь

В послевоенные 50-е у СССР оно там было: маккартизм возник не на пустом месте. В 90-е казалось, что оно есть: новая российская элита могла получить у США все то, что просила. Возможно, из-за этого его теперь и нет: просила она в основном поддержки, консультаций, руководящих указаний и денег – побыстрее и побольше. Хотя по американским понятиям это были достаточно скромные суммы: российская государственная клептократия была еще совсем новенькой, масштабов настоящего воровства не ощущала и технологиями его не владела. Империя трещала и на глазах растаскивалась всеми, кто мог дотянуться, урвать и заскирдовать. Иногда в общем потоке мелькал отдельно взятый Примаков с его «разворотом над Атлантикой» или кто-либо еще с неожиданно твердой позицией в отношении российских интересов. Их уважали, но это были исключения из правил. При всем том Россия продолжала и продолжает оставаться единственной страной мира, в случае прямого военного столкновения способной уничтожить США. Это накладывает отпечаток на любые попытки сближения между Москвой и Вашингтоном: к равноправному партнерству с кем бы то ни было Америка не привыкла и опыта такого партнерства в новейшее время не имеет, а партнерство до такого уровня неравноправное, как в 90-е, Россия переросла.