Если б я был русский царь

Свары творческих и академических сообществ по поводу того, что и кто из них собою представляет, вещь замечательная. Разбираться в том, кто из них прав, резона нет, и именно поэтому никто из власть имущих в их делах отродясь не разбирался, не разбирается и разобраться не сможет. Хотя многие и делают вид, что что-то понимают в той лапше, которую им вешают на уши достойнейшие из достойнейших в моменты своего прорыва к трону. Как следствие, наглость – второе счастье не только для Фоменок и Носовских, но и для Челлини, Росси или Ломоносовых. Кто хочет преуспеть, не должен извиняться перед миром за то, что он родился. Скромная творческая личность приятна окружающим, но помрет голодной, что особенно жаль в тех случаях, когда она заслуживает настоящей поддержки, а иногда только она ее и заслуживает. К моменту выхода в свет настоящей книги автор почти четверть века занимался поддержкой науки, культуры и образования в России и окружающем мире. Потратив на это замечательное занятие несколько собственных миллионов (не рублей) и собрав среди коллег и друзей по Российскому еврейскому конгрессу и его окрестностям более ста миллионов добрых полновесных американских долларов, не менее четверти которых пошло на университеты, архивы, музеи, библиотеки и проекты в естественных и точных науках, он получил немалый опыт в том, кто в этом мире чего стоит. Притом все прочее пошло на не менее толковые дела, вроде кормления одиноких стариков в «тощие» годы. Некоторые из ученых, которые стояли у истоков организации российским бизнесом этого добровольного рэкета, имели опыт выжимания грантов для поддержки российского образования и науки из персонажей типа Сороса, отличавшихся размахом в годы, когда отечественный бизнес просто не существовал. Тысячи исследователей были ими буквально спасены, при том, что сами эти люди не использовали для себя и своих проектов и тысячной доли тех возможностей, которые им предоставлялись. Как следствие, автор твердо понял, что последними в очереди за деньгами стоят именно те, кто заслуживает их в первую очередь. Что нет ни справедливости, ни объективности в системе грантов и поддержки, кто бы ее ни осуществлял. Что надо брать на финансирование не именитых, но забронзовевших, а талантливых и увлеченных, вне зависимости от занимаемого ими поста. Собачники хорошо знают, что родословная и полученные на выставках медали – одно, а охота и охрана – абсолютно другое. К роду человеческому это тоже относится.

Как правило, настоящая наука состоит из множества недорогих проектов. Мэтры, преуспевшие в выбивании из правительства грантов на сверхдорогое оборудование: суперкомпьютеры, коллайдеры и прочих быстро устаревающих монстров, зачастую участвуют в банальном освоении бюджетов. Большая часть того, на что отпускаются эти средства, превратится в анахронизм до того, как выполнит и долю того, для чего покупается. Единственный в отечественных условиях способ этого избежать – создать собственную индустрию производства такого оборудования, работающую на экспорт, что обеспечивает поставки на внутренний рынок новейших образцов за счет прибыли от внешнеэкономической деятельности. Вариант: сформировать экономику, которая даст приток средств в бюджет, не зависящих от конъюнктуры цен на углеводороды. Когда и если величина бюджета достаточна для любых трат на науку, образование, медицину и культуру не за счет урезания социальных расходов и расходов на оборону – все вопросы, касающиеся будущего страны, можно считать решенными. Ну да, мечтать не вредно. На самом деле, повторим еще раз, проектов, в которые необходимо вкладывать миллионы или миллиарды (при расчете в свободно конвертируемой валюте), не так много. Но количество и качество их по-настоящему важно.