Если б не было тебя

– Нет. Живут в детских домах, а государство о них заботится. – Отец печально вздохнул. – Но все равно это не то. Каждому ребенку нужна своя семья и свой дом.

Машенька поняла не все, о чем говорил папа, но в разговорах с ним такое часто случалось. Она привыкла слушать и запоминать, откладывая слова «на потом».

– Детский дом – это как детский сад? – Девочка наморщила лобик, заново переживая свои редкие и ненавистные походы в это противное заведение.

– Намного хуже. Там детки живут все время.

– Не ходят домой?

– У них нет дома.

– Давай найдем детский дом, – уголки ее губ опустились, она готова была снова расплакаться.

– Зачем?

– Заберем к нам Козетту.

– Машенька, Козетты там нет. Она только в книге. Конечно, в детском доме много других детей, но тут ничего не поделаешь. Невозможно забрать всех…

В ту ночь Машенька долго не могла уснуть. Повторяла: «тут ничего не поделаешь», и снова заливалась слезами. Она представила себе, как однажды родители забыли и о ней. Просто она стала им не нужна: никто не пришел после полдника в детский сад. Ее оставили там навсегда. И вот уже за окном темным-темно, а она все сидит на жестком деревянном стульчике и ждет. Воспитательница ругает ее, называет обидно «ревой». А она плачет и ждет. Как все дети в этих детских домах. Маша задыхалась – казалось, невыносимое горе вот-вот раздавит ее.

Молчанова и не заметила, как вошла в метро, доехала до своей станции и забрала с парковки машину. Десять минут – и она вдали от городской суеты около любимого дома. Только вот во всех окнах темно. Значит, Дашка до сих пор не приехала из школы? Сердце испуганно забилось.

Не выходя из автомобиля, она набрала номер дочери. Длинные гудки звучали отчетливо, но трубку никто не брал. Она позвонила еще раз. И еще. Тот же результат. В голове бешеной каруселью завертелись травмы, насилия, взрывы, аварии. Дашка не перезванивала. Маша не переставала жать на кнопку «вызов», пока ей не начали отвечать: «Абонент вне зоны доступа».

Девять вечера. На улице кромешная тьма. Где ее дочь?!

Издерганная двухчасовым ожиданием, Маша в сотый раз нервно взглянула на часы и набрала номер телефона – на этот раз не дочери, а Олега.

– Дашки до сих пор нет дома.

– Ты ей звонила?

– Сто раз.

– И что?

– То абонент недоступен, то трубку не берет.

– Достала…

Это сцеженное сквозь зубы слово не предвещало ничего хорошего.

– Может, она телефон опять потеряла?

– И часы во всем городе встали?! Она в шесть должна быть дома! Жди. Скоро приеду.

Маша ходила из угла в угол. Сердце от страха колотилось в горле. Друзей дочери она давно обзвонила – и одноклассниц, и соседских ребят, с которыми Дашка обычно гуляла. Никто не знал, куда могла подеваться Даша. Уже не в первый раз она забывала о времени и находила абсурдные объяснения своим опозданиям. Но раньше хотя бы трубку брала!

При каждой новой выходке дочери Маша ругала себя: нужно было лучше воспитывать, бросить работу, в конце концов, и все время быть рядом. Чувство вины уничтожало последние капли самообладания. Бессилие превращало ее в мегеру – не в состоянии добиться послушания от дочери, она выходила из себя: начинала орать, хлопать дверьми. Привычная к подобным спектаклям Дашка никак не реагировала на очередной срыв – продолжала гнуть свою линию: «что хочу, то и делаю». Ей было невдомек, что мать теряет терпение не от банальной злости на дочь, а от чудовищного страха за нее и беспомощности.

– Явилась?! – Олег ворвался в дом как смерч. В военной форме и огромных сапожищах. Под щетинистыми щеками вверх-вниз ходили желваки. Выглядел он устрашающе.

– Нет.

– Закрутилось-понеслось!

– Олег, ты только…

Он уже не слышал ее. Бросив у порога портфель, выскочил на улицу и зашагал к выходу из поселка. Где он был, Маша так и не узнала. Оставалось догадываться, что поставил на уши местного начальника охраны, а заодно и всех его подчиненных. Но если бы дочь была неподалеку, об этом знали бы ее друзья. К полуночи Олег вернулся домой один. Злой как черт.

– Молодец, воспитала! – бросил он жене и, сорвав с себя сапоги, скрылся в спальне.

Машу трясло. Она непрерывно набирала номер дочери и слушала длинные гудки. Жива ли она?! В чьих руках сейчас телефон, на который она звонит? Воображение рисовало жуткие картины. Сбросив звонок, трясущимися пальцами, она стала набирать эсэмэс: «Где ты?!?! В состоянии написать родителям?» Уже готовила себя к самому страшному. Но вдруг получила ответ: «Все нормально, останусь у подруги, утром буду дома. Я в порядке».

Она жива! На мгновение Маша почувствовала огромное облегчение, а потом, почти тут же, ярость. Она чуть с ума не сошла, дозваниваясь до дочери, а та, оказывается, просто не желает с ней говорить. Да еще и лжет – ее нет ни у одной из подруг. «Позвони! Срочно!» – написала она. «Нет», – вот и весь разговор. «Даша, что за подруга? Пришли мне адрес! Иначе с полицией начинаем тебя искать». И на этот раз ответ пришел молниеносно: «Ты ее не знаешь. Зачем вам полиция? Я останусь здесь, со мной все хорошо. Утром приеду. Спокойной ночи». И телефон замолчал. На всю ночь.