– прощальный звон… Бим– бом, бим-бом,– пропел Сергей.
На вокзальной площади их погрузили в автобусы, и повезли в тот военный городок, откуда они уезжали в неизвестность два месяца назад.
– Пошли стрелочники – прокомментировал радио Серега.
– Мужики, ордена где?– приглушил радио водитель.
– А мы в ,,зоне,. были, поэтому к раздаче не успели,– отшутился кто-то из пассажиров, – а потом этим ,,отличившимся товарищам,, – какие мы товарищи? У нас и званья пониже, да и блат по жиже.
– Какие выводы сделали?– вновь приглушил радио , любопытный водитель.
– а вывод такой:– тебе, если интересно, слушай эту лабуду один, нам она и там осточертела. Да внимательно смотри на дорогу, как никак людей из ,. Зоны,, везешь.
– Так вы чего? В самой ,,зоне,. были?– удивился водитель.
– А хрен его знает, где мы были? Может когда– нибудь разберутся, и мы узнаем и и ты,– ответили из салона автобуса.
Обиженный водитель, отключил трансляцию салона, и до места прибытия молча крутил баранку.
50
–Родная моя,– Серега достал из мешка со своей фамилией, гражданскую одежду, -наконец-то мы снова вместе. Скучала тут без меня.
– еще как скучала. От слез даже влажная, – пошутил Лешка, рассматривая свою ,,гражданку,,
– Ух, уж эти ,,шмошники,., склад лень проветрить. Не зря Суворов говорил, что их переодически отстреливать надо, – ответил Сергей , натягивая брюки,– хоть не растащили и то спасибо.
В две шеренги стоял строй, уже гражданских парней. Уже привыкшие видеть себя в военной форме, они теперь осматривали друзей в гражданской одежде, привыкая в новому внешнему виду.
За их спинами, сваленную в большую кучу, их военную форму, охапками уносили куда-то солдаты срочной службы.
– Куда вы её? – поинтересовался у срочника, парень из последней шеренги.
– В котельную, сжигать,– ответил солдат, набирающий очередную партию.
– Ты её к себе здорово не прижимай. Видишь, сколько рентген, внутри шевелиться? Смотри , как бы на тебя не перепрыгнули? – пошутил парень.
– Вроде вшей, они, что ли?– испуганно спросил солдат.
– Вошь, по сравнению с ними семечки, эти прилипнут, ничем не выведешь. Будешь потом всю жизнь, проклинать этот день.