Если Бог есть любовь...

И, конечно, его не слишком интересовал вопрос о том, можно ли вот так просто, механически, прислонить идею кармы и перевоплощения к Библии. Ибо именно знанием Библии, как оказалось, новый Мессия не обладал.

О том, что было в ходе нашей беседы дальше, считаю полезным сообщить, потому что уж очень это было типично. Те люди, что убеждены в своей способности «обновить» и «дополнить» христианство, как правило весьма плохо знают и христианство, и само Писание.

Так вот, наш разговор с Виссарионом естественно обратился к библейским текстам. И здесь оказалось, что передо мной собеседник, беседу с которым нельзя строить так же, как строятся беседы с протестантами. Я привожу ему какой-либо библейский текст, несовместимый с его воззрениями, а он мне в ответ: «Ну, ты же понимаешь, что Евангелия написаны обо мне. Но вот именно этого я не говорил. Это апостолы меня неправильно поняли. Я совсем иное имел ввиду». Приводишь еще какое-либо библейское место, и в ответ слышали вопрос: «А у тебя есть грехи?». На такой вопрос я, конечно, мог ответить лишь одно: «Вот этого у меня больше, чем хотелось бы». Довольный моим признанием лже-мессия поясняет: «Ну, вот. А грешный человек не может чисто понимать слово Божие. У меня же нет грехов. И потому только я могу правильно понимать смысл Библии».

И так я оказался в ситуации, более чем обычной для священника. Это обычная, вполне рядовая составляющая работы священника: объяснять человеку, что у него все же есть грехи. Приходит человек на исповедь, не понимая ее смысла, не умея каяться и завляет: «А у меня нет грехов. Если кого и убивал – то только по делу». Или же убегает от труда покаяния другим путем: торопливом признанием во всех грехах сразу («Во всем грешна, батюшка»). Или вместо своих грехов на исповеди начинает рассказывать о грехах других людей («Я, батюшка, на днях согрешила, бранное слово сказала. Но она сама виновата. Она…» – и на полчаса рассказ о действительных и мнимых грехах соседки).

Что же, вот и передо мной оказался человек глубоко верующий в собственную непогрешимость. И мне нужно было показать ему, что у него недостаточно оснований для того, чтобы считать себя самого совершенным человеком и тем более Единородным Сыном Божиим. Конечно, его личные грешки меня не интересовали. Но дело в том, что на языке православного богословия грех это не только нарушение заповеди, это еще и болезнь. Грех – это неполнота, ущербность. И вот эту неполноту жизни и мысли Виссариона надо было сделать очевидной. Самый простой и необидный путь это сделать – это выяснить пределы его познаний.

Сначала я заговил с ним о буддизме. Движение Виссариона именует себя «Общиной Единой веры». Он утверждает, что нашел путь к объединению всех религий, прежде всего – буддизма и христианства. Однако вскоре выяснилось, что о буддизме он не имеет просто никаких представлений. И это было настолько очевидным, что даже моему собеседнику стало понятным, что ему не следует выставлять себя знатоком буддизма. После того, как он признался в собственном незнании буддизма, я спросил его: «Как же Вы собираетесь объединять то, чего не знаете? И как Вы можете считать себя Мессией, Словом Божиим, Логосом, Разумом Божиим, если Вы не знаете того, что известно любому образованному человеку?». Его ответ был весьма находчив: «Но ведь буддизм – это ложь. Мессия должен знать истину, но он не обязан знать ложь и грех». – «Значит, Вы, объединяя буддизм и христианство, объединяете ложь с истиной?» – «Нет. О единстве я говорю только для привлечения большего числа людей. На самом деле истина только в христианстве, только в Библии и во мне».

Тогда я перевел разговор на такие предметы, незнание которых никак нельзя назвать похвальным. Оказалось, что ни древнегреческого, ни древнееврейского, ни латыни, ни современных европейских языков лже-мессия не знает. Для человека в этом нет никакого преступления. Но тот, кто выдает себя за Христа – как же он не потрудился выучить родной язык истинного Спасителя? Неужели древнееврейский или древнегреческий языки – это тоже грех, прикосновение к которому оскверняет Мессию? Неужели Бог не знает человеческих языков и <не понимает наших разноязыких молитв? Здесь в ответ уже было молчание.