Если Бог есть любовь...

И это еще не все. В Новом Завете открывается, что любовь Бога к людям сделала Его человеком. Величайшая радость христианства в том, что Тот, Кто пришел нас спасти, есть Тот, Кто нас некогда создал. Пришел к своим, – говорит Евангелие от Иоанна о Христе, а священномученик Ириней Лионский через несколько десятилетий объяснит: если бы были правы гностики и Христос не был нашим создателем, то правильнее было бы сказать, что Христос пришел не к своим, а к чужим» (Против ересей. III, 11, 2).

Во Христе мы встречаем Саму Вечность, прорвавшуюся в наше время. Ничего большего не мечтает подарить человеку ни одна другая религия. Все попытки примирить Евангелие с язычеством неизбежно приводят к потере этой радости. Христос оказывается всего лишь одним из учителей (где-то между Пифагором и Джордано Бруно). Но если Он – всего лишь Человек, если Он – не Бог, значит, с Богом люди так и не встретились.

Иногда неоязычники (неоязычество – язычество после Христа) утверждают, что Христос – «аватара» Божественного Духа. Но тогда Само Божество так и оказывается безличным и безликим, а Христос оказывается не более чем маской, накинутой на Брахман. Человеком Он не был (а, значит, и не страдал, ина Голгофе был лишь спектакль, призванный выжать слезы скорби и покаяния из людей). Наконец, в некоторых неоязыческих школах утверждается, что Христос более чем человек, но все-таки менее, чем Божество. Так, – «Планетарный Логос».

А если Христос есть и в само деле Тот, Кем Он Себя называл (От начала Сущий – Ин. 8, 25) и каким Его познала Православная Церковь, то что еще искать в других религиях? Сам Бог, Сама Вечность пришла к нам и сказала о пути спасения – а мы хотим «дополнить» Её плохо понятыми обрывками буддизма и язычества? Как Он Сам расценивает такое поведение – Он ясно сказал еще в ветхозаветную пору: это прелюбодеяние.

Библейская формула «Бог един» – это эксклюзитивистская, исключающая формула. Если восстанет среди тебя пророк, или сновидец, и представит тебе знамение или чудо, и сбудется то знамение или чудо, о котором он говорил тебе, и скажет потом: «пойдем вслед богов иных, которых ты не знаешь, и будем служить им, – то не слушай слов пророка сего, или сновидца сего, ибо чрез сие искушает вас Господь, Бог ваш, чтобы узнать, любите ли вы Господа, Бога вашего, от всего сердца вашего и от всей души вашей (Втор. 13, 13).

Когда Бог говорит Моисею первую заповедь – «Бог один», Он не имеет в виду, что тем самым Моисею открывается эзотерическая тайна – имен, дескать, богов много, а на самом деле все религии говорят об одном и том же Едином Боге. «Моисей, если хочешь, называй Меня Кришной. А ты, Аарон, можешь по вторникам звать меня Зевесом, а по пятницам хоть Астартой. А будет желание – молитесь так: „О, Карлсон, иже еси на крыше!“.

Пантеистическая формула «Бог един», напротив, инклюзивная: она вбирает в себя самые разные формы духовного движения. Заповедь Моисея имеет в виду «единый» как «единственный» – «нет иных богов!». Бог Библии называется Единым – потому что исключает иных богов. «Бог» современного религиозного китча называется «Единым», потому что вбирает всех богов.

Если бы Бог Библии воспринимался как один среди многих иных богов, как одна из многих эманаций Единого, наряду с Ним было бы естественно почитать иные божества. Как писал апологет язычества Цельс, «Кто почитает нескольких богов, тем самым делает приятное Богу, поскольку он почитает нечто от великого Бога. Поэтому, если кто почитает и боготворит всех (приближенных Бога), он не оскорбляет Бога, которому все они принадлежат… Право же, тот, кто, говоря о Боге, утверждает, что только одного можно назвать Господом, поступает нечестиво, так как он тем самым разделяет царство Божие, создает в нем раздор, как будто бы существовали (две) партии и имелся какой-то другой, противостоящий Богу» (Против Цельса. 7,2 и 8,11).

Но библейские пророки, а позже и христиане как раз и считали, что духовный мир разделился. И потому дружба с языческими духами есть вражда против Бога. Может быть, некоторые языческие ритуалы, образы, мистерии сами по себе не так уж плохи; далеко не все в языческой религиозной жизни может быть оценено как внушение сатаны. Но когда пришел Свет, когда открылась возможность прямого обращения к Богу, уже нельзя оставаться в мире языческих двусмысленностей. Отворачиваться от Христа, пришедшего к людям, и обращаться к прежним языческим заклинаниям – значит противиться Христу, отрекаться от Него.