Если боги за нас!

К тому времени, когда второй кувшин показал дно, как бы с сожалением расставаясь с последними каплями неплохого, в общем-то, вина, опомнились слуги. Забегали, засуетились. Мигом появилась закуска, в основном мясная, и ещё один небольшой, по сравнению с предыдущими, кувшинчик — литра эдак на два. Нам хватило, продолжения банкета не потребовалось, и так всем стало хорошо. Уже не до закуски было.

Натянутые нервы сначала не давали расслабиться, руки ощутимо потряхивало, хмель не брал, только голова тяжелела и начала гудеть.

Но зато за третьим кувшином мы с хозяином и решили почти все наши проблемы. Это он так думал, а я и разубеждать его не стал, ни к чему. Потом узнает о наших планах и огорчится, возможно, смертельно. Такие тёмные мысли лезли в захмелевшую голову, заставляя зловеще ухмыляться всю обратную дорогу. Хорошо, что никто из графского окружения этого не видел. Что? Думаете три кувшина крепкого красного на четверых здоровых мужиков это мало? Попробуйте сами выпить полтора-два литра в одно горло, и тогда я на вас посмотрю. Нет, на ногах мы держались крепко, но вот в голове уже порядочно шумело. Добрались до места без проблем, по дороге, правда, пытались нас остановить и о чём-то поспрашивать какие-то знакомые рожи, вроде бы «ночников» напоминающие, но быстро оставили свою затею в покое, когда я потянул к себе арбалет и начал его вроде бы заряжать. Заряженный-то… Что за мода, приставать по ночам к приличным даже на вид людям? И Горивой потом только яростно ругался, правда, тихо, вполголоса, когда рядом со мной стоял, чтобы только я и мог услышать. А потом почему-то сразу успокоился. Это когда мы из возка кое-как вылезли и начали тяжёлые мешочки разгружать. А что? После третьего кувшина мы с графом стали почти близкими родственниками. Даже золота отсыпал по доброте душевной на наши нужды и хоть таким образом постарался компенсировать мои понесённые затраты. И заодно постарался откупиться, это он сам так сказал, за все, мол, наши тревоги и заботы. Вот и ладно, вот и хорошо. На том и расстались.

И Горивою я обо всём этом тщательно рассказал. На улице трепать языком не стал, кое-какое соображение в голове ещё имелось. А вот внутри дома…

И почему он при этом так весело ругался? И постоянно переспрашивал? Я же ему так подробно все события передал и даже в лицах представил. Потом ещё за ним в его комнату пошёл и продолжил своё представление. Что ему не понравилось, почему меня выставил в коридор? Песни же не пел? Вроде бы. Ну и ладно, я тоже спать пошёл, устал что-то, завтра ему остальное дорасскажу.

Думаете, наутро я встал с больной головой? Как бы не так — никаких патологий организма не наблюдалось. Единственное, так это немного перед Горивоем неудобно, и что это я к нему вчера привязался? А вот и он, лёгок на помине, уселся напротив, завтракать не даёт, с расспросами пристаёт. Я же тебе вчера всё рассказал? Тот только ухмыльнулся и выдал мне полный пересказ вчерашнего моего бреда, что я нёс полночи. Почему полночи? Быстро же разбежались… Никому, кстати, по его уверению, спать долго ещё не давал своими громкими разговорами.

— И что? Теперь ты решил за всех надо мной отыграться? Дай уже доесть спокойно. Видишь, товарищ проголодался.

— Проголодался он. Хватит уже, заканчивай. И куда в тебя столько лезет? — попытался оторвать меня от горячего кулеша Горивой.

Ага, сейчас! У меня после пьянки такой жор просыпается… Пусть диетологи кому-нибудь другому втирают, что в алкоголе калорий хватает. По мне, так он последнее из организма высасывает, вместе с водой. Потому-то так пить опосля тянет. Нет, своему товарищу я, конечно, об этом говорить не стал, всё равно не поймёт, а вот за чашку ухватился покрепче, ещё и впрямь, отберёт. Этот может. С него на правах старшего товарища станется.

Ну вот, жизнь налаживается, можно с оптимизмом посмотреть на окружающих, с таким настроением почему бы теперь и не побеседовать?

И проговорили мы почти до обеда. Сначала подробно пересказал всё, что говорили и делали в замке, потом рассказывал свои впечатления и выводы о посещении. Закончили разборкой наших дальнейших планов и дел. В заключение разговора пригласили Даниэля и Последа с Нежданом, теперь всё остальное их плотно касается. И опять засиделись до одеревенения нижних конечностей, в просторечии именующихся ногами.