Если бы…

Филимона вызвало на ковер высокое начальство, намекнуло, что не следовало ворошить осиное гнездо, так и со службы можно вылететь без пенсии. Филимон намеков не любил и потому прямо изложил, кто и куда может засунуть себе и службу и пенсию. Начальство по возмущалось, поорало, даже по угрожало. Но, в конце концов, решило, что проще и безболезненнее будет отправить, вышедшего из под контроля, полковника Филимонова в отставку, с положенной ему за выслугу лет и имеющиеся перед Родиной заслуги пенсией.

Выйдя в отставку, Филимон уехал к себе в деревню. Он наелся за эти годы столичной жизни и службы в правоохранительных органах по горло. Хватит с него.

2013г.

Прожив в деревне два года, Филимон все чаще и чаще подумывал о возвращении в столицу. Он прожил в Москве половину своей жизни. И сейчас, пресытившись тишиной и покоем деревенского существования, где все про всех знают, где каждый у всех как на ладони, ему снова захотелось раствориться в равнодушной толпе, ничего друг о друге не знающих и ни чего не желающих знать людей. Захотелось этого вечно не смолкающего гула улиц полных машин, этого бешенного ритма жизни, присущего всем большим городам. Филимона давно приглашали разные охранные агентства. Даже звали наставником для подготовки бойцов спецотрядов. И он уже окончательно решил, что через некоторое время все же уедет из деревни и поедет в Москву.

Лениво развалившись на диване и размышляя о том, какое из предложений о работе лучше принять, Филимон, от нечего делать, включил телевизор. Показывали очередной выпуск новостей. Ничего важного не происходило, и чтобы заполнить отведенное под программу эфирное время показывали все, что видимо, попадалось под объективы журналистов в отсутствие чего-то стоящего. После очередной, ни кому не нужной и ни кому не интересной новости на экране крупным планом возникло лицо ведущей с идеальными чертами , которых не бывает у настоящих живых женщин. Глаза ее смотрели тревожно. Их наполняла печаль и сочувствие.

– Вчера на улицах одного из городов Италии разыгралась настоящая трагедия с участием одного из наших соотечественников, в настоящее время проживающего в этой стране.– Печально с, некоторой долей возмущения в голосе, сообщило идеальное лицо своими идеальными губами.– Молодой человек, сын бывшего высокопоставленного чиновника и бизнесмена, подвергся зверскому нападению со стороны подданного одного из европейских государств. Наш соотечественник получил несколько ножевых ранений, а также травмы лица, головы и несколько переломов рук и ног. Нападавшему удалось скрыться. В настоящее время Итальянская полиция ведет поиски преступника. Пострадавший молодой человек находится в критическом состоянии в одной из частных клиник страны.– Голос дикторши дрожал, даже глаза подозрительно заблестели, видимо она так сочувствовала несчастному пострадавшему молодому соотечественнику, что еле удерживала идеальные слезы в своих идеальных глазах. После этого, видимо, что бы уж вся страна зарыдала, пусть и не идеальными, а самыми обычными слезами, мелькнуло несколько кадров. Пострадавшего на каталке везут к скорой, и в это время медработник надевает на окровавленное лицо кислородную маску. Далее пошла другая уже веселенькая новость о празднике пчеловодов и дикторша, мигом взбодрившись и забыв о страшной трагедии, почти доведшей ее до слез, уже вещала, радостно улыбаясь и сверкая веселыми глазами какой чудесный праздник удалось провести в этом году.

Филимон смотрел на экран, уже не слушая и не замечая повеселевшую дикторшу. И эта и предыдущая новость и вообще все, что были в программе, были абсолютно ни кому не нужны. Но сегодняшний выпуск вышел в эфир не зря. Одного благодарного зрителя бессмысленная программа нашла. В промелькнувших кадрах, несмотря на изуродованное лицо залитое кровью Филимон безошибочно узнал человека, на которого было совершено зверское нападение. Он узнал бы это лицо, даже если бы его показали только под кислородной маской. Филимон достал из шкафа бутылку водки и налил себе пол стакана.

– За тебя!– вытянув руку и приподняв стакан сказал он обращаясь к экрану телевизора. Он выпил залпом, и широкая улыбка озарила его суровое лицо.

Филимон не знал, нападавший был сам таким же точно подонком как и окровавленный человек на каталке скорой, и они просто, что-то не поделили в своих грязных, темных делишках. А может быть, он был одним из тех, кого судьба столкнула с сынком богатого папаши. Одним из тех, чья жизнь оказалась поломана и искалечена, стараниями того, кто теперь боролся за жизнь, лежа на больничной койке в далекой стране. Филимону было абсолютно наплевать на это. Он пил за неизвестного ему иностранного подданного, даже имени которого он никогда не узнает. Он пил за совершенно не знакомого чужого человека, потому, что в данную минуту он ему был ближе, чем родной брат.