Если бы…

И пусть это новое чувство будет другим, не таким как то, которое она испытала в прошлом. Пусть оно не будет похоже на то, с которым она жила много-много лет. Но это чувство все равно будет любовью. Не минутной слабостью или увлечением. Не попыткой спастись от тоски и одиночества. Вера чувствовала, что в ее сердце снова живет любовь. И это чувство было прекрасным. Оно давало надежду, оно предавало жизни смысл.

На улице шел снег. Легкий, пушистый. Скоро Новый год. И погода как раз самая новогодняя. Филимон с наслаждением вдохнул холодный зимний воздух. Нужно пережить сегодняшний день, а потом станет легче. И с каждым днем боль будет все ослабевать. Он знал, что это вранье, но сейчас он готов был верить даже заведомому вранью. Лишь бы хватило сил прожить этот день. А дальше он справиться.

– И, что ты бы действительно так и смотался?!– рядом с ним стояла Вера и сердито смотрела на него. От неожиданности он слегка вздрогнул. В ее взгляде, обращенном на него, была то ли насмешка, то ли презрение. Она смотрела на него, не отрываясь. Он выдержал ее взгляд. Повисла пауза. Было ощущение, что они играют в гляделки. «Кто кого переглядит, тот того и съест». Конечно, она его съест. Проглотит как кошка мышку. Как всегда.

Вера усмехнулась.

– От чего ты бежишь?– тихо спросила она.– Мы не можем забыть о прошлом. Да я и не хочу забывать, и уверена, что ты тоже не хочешь. Но можно просто жить. Прошлое нельзя ни вернуть, ни исправить. Но мы живем в настоящем. И еще есть будущее. Так почему ты хочешь сбежать? Сбежать от прошлого и лишить себя настоящего и будущего? Конечно, так как было уже не будет, но будет по-другому. Кого ты боишься меня или самого себя?

Он судорожно вздохнул. Вера уже почти кричала. Она разозлилась, значит, ей не безразлично уйдет он или останется?

– Вера…

– Ты обещал не оставлять меня. Не уходи. Позволь себе быть счастливым, наконец. Не беги сам от себя. Ведь можно быть здесь и сейчас, а не терзаться понапрасну бесконечно обращаясь к тому, что было. Ты слышишь?– по ее щекам катились слезы. Филимон стоял, не двигаясь, с непроницаемым лицом, как застывшее изваяние. Она опустила глаза, видимо решив, что ей не достучатся до него, что она не сможет объяснить, что нельзя отказываться ото всего из-за того, что было до этого. Бросив на него печальный взгляд, она повернулась и пошла по занесенной снегом дорожке по направлению к воротам.

Филимон смотрел вслед маленькой фигурке идущей по заснеженному госпитальному парку. Сердце разрывалось в груди полковника Филимонова, и на какой-то миг у него мелькнула надежда, что сейчас оно не выдержит и, наконец, действительно разорвется. Но нет, он был на удивление крепок. Вместо того, что бы умереть в самолете по дороге из Сирии, как предсказывал врач, он взял и выжил. И вот теперь стоит здесь, на крыльце военного госпиталя и смотрит как дурак, как уходит от него любовь всей его жизни. А он такой идиот и трус, что сделал все, для того что бы она ушла. Он ведь сам хотел этого, потому, что ему легче страдать, чем, попытаться прикоснуться к этой любви, почувствовать ее.

– Вера!– после ранения он еще не мог орать во все горло, и она не услышала слабый крик, вырвавшийся из его груди. Он побежал за ней.– Вера!

Обернувшись, она смотрела на него, как он, задыхаясь подходит к ней и на лице ее были написаны и злость, и радость, и сочувствие, и даже насмешка, всего по не многу.

– Ты решил вернуться обратно в свою палату? Чего ты тут носишься и орешь? Ты не в курсе, что тебе нельзя, что у тебя легкое прострелено? Ну почему мужчины такие идиоты? Почему у вас все так сложно?

В груди болело, но Филимон не обращал на это внимание. Он подошел к ней и, обхватив ее голову своими ладонями поцеловал. Он, наконец, целовал губы, о которых мечтал столько лет. Она обняла его за шею и тихонько засмеялась.

– Пообещай, что больше не будешь пытаться сбежать. Потому, что в следующий раз я могу не успеть, совершенно случайно, тебя перехватить. И тогда остаток дней мне придется потратить на поиски тебя, вместо того, что бы провести их с тобой.– сказала она заглядывая в голубые глаза, которые сейчас не были холодными. В них было целое море любви и нежности. Он прижал ее к себе.

– Я люблю тебя. Я очень давно люблю тебя.– Сказал он.

Сверху падали мягкие пушистые хлопья. Земля казалась прекрасной, как в сказке. Она была одета в чистое белое одеяние. Непорочная, нетронутая красота, как обещание, чего-то нового и необыкновенно хорошего.

Они вызвали такси и пока ждали его на улице, перед воротами госпиталя, Вера спросила:

– И какие у тебя теперь планы?

Филимон пожал плечами.

– Нужно жилье снять. С базы я уволился.