Если бы…

Напиши мне обо всем, что у тебя происходит. Кажется, я не видел тебя, уже целую вечность. Может это глупо, но я постоянно думаю, вдруг ты передумала, вдруг, когда, придет это письмо, ты уже будешь замужем. Эта мысль пугает и сводит меня с ума. Чувствую себя ужасным эгоистом, но ничего не могу с собой поделать. Больше всего на свете не хочу этого . Больше всего на свете мечтаю, что бы ты все же дождалась меня. Прости, я наверное вообще не имел и не имею права говорить тебе об этом. Неизвестность сводит с ума. Очень тяжело, когда нельзя поговорить, хотя бы по телефону. Узнать новости. Это видимо отрезанность от цивилизации так на меня действует. Все-таки мы привыкли к жизни в городе и, оказавшись в таких условиях, чувствуешь себя немного растерянным и даже беспомощным. Хотя некоторые наши ребята не первый раз так работают и уже привыкли, не ощущают никакого дискомфорта. Николаич вообще уже лет двадцать живет такой кочевой жизнью. Он на этой базе уже четвертый год подряд работает и говорит, что иной жизни не представляет.

Верочка, милая моя девочка. Я нежно целую тебя и обнимаю. Мечтаю, думаю о встрече. Жду этой встречи. Пиши мне, пожалуйста. Что бы ни произошло в твоей жизни, напиши мне.

18 ноября 1990г.                                                 Сергей»

В электричке Вера еще раз перечитала письмо. Она ругала себя, что не сказала, о том, что отменила свадьбу, что рассталась с Севой. Она ругала себя, что не сказала самые главные слова. Теперь она точно знала, что это правда. Она не сказала, что никто ей кроме него не нужен.

Вопреки обыкновению не приходить на первую пару, сегодня Вован уже сидел в аудитории, небрежно развалясь на одном из жестких сидений для студентов.

– Ну, что Ковальская, письмо получила?– вместо приветствия спросил он у Веры.

– Получила,– улыбнулась Вера, догадавшись, что Вовану тоже пришло письмо от Сергея.

– А я тоже получил!– сказал Вован и помахал конвертом у нее перед носом.– Хочешь почитать?

– Не знаю. Ну, давай,– несколько растерявшись от неожиданного предложения, сказала она.

С одной стороны, в письме Вовану навряд-ли были какие-то тайны или, что-то очень уж интересное. Но ей стало любопытно, как общаются между собой Сергей и Володька. Вместе-то она их и не видела.

Вера быстро прочитала письмо. Оно было довольно короткое и, как она и предполагала, в нем были только описание жизни в лагере, немного про коллег Сергея и пара шуток, которые они, видимо, использовали, общаясь друг с другом. В конце письма, Сергей передавал привет родителям Вована, и еще шла приписка, с просьбой вести себя прилично и не доставать Веру.

Вера вернула Вовану конверт. Убрав его в карман, он протянул руку и сказал:

– Ну!

– Что ну?– не поняла Вера.

– Ну, ты мое письмо прочитала. Давай теперь твое читать.– Нахально улыбнулся Вован.

Вера вытаращила глаза.

– Ага, сейчас! Разбежался.

– Да ладно, Ковальская! Так нечестно. Я же тебе свое дал. Теперь ты должна.

– Ничего я не должна. Я тебя не просила.– Сказала Вера, не переставая удивляться нахальной изобретательности Вована.

– Да ты меня буквально умоляла,– заявил Вован.– Я по глазам видел.

– Телянин, ты дурак?!– Вера снова рассмеялась. Все-таки он неподражаем.

Великодушно простив грубость, Вован продолжал уговаривать.

– Вер, ну мне как священнику, можно доверить любой секрет. Не ломайся, давай,– он снова протянул руку.

– Володь, отстань!

– Так чего, не дашь?– обиженно спросил Вован.

– Нет.

Вован демонстративно отодвинулся от Веры.

– Да не очень-то и хотелось. Я вообще из вежливости спросил. Думаешь, мне интересно читать про ваши шуры-муры, или про то, как тебе Серега пишет «Привет мой маленький тараканчик!», или «Целую тебя в пятачок, мой сладенький, розовенький поросеночек!».– Вован оценивающе посмотрел на Веру.– Хотя на поросеночка ты не тянешь, скорее «жабка» или «гусеничка».