Если бы

— Пусти его, гад! —заорал он молотя кулаками по широченной спине, пытаясь оттащить злобного мужика от своего друга. Сторож, видимо специально тренировавшийся в поимке, малолетних нарушителей, с завидной ловкостью, выпустив Филимона, схватил Сергея за руку и повалив мальчишку на землю, начал охаживать его болезненными ударами. Филимон, понимая, что не справиться с озверевшим мужиком, огляделся вокруг и, увидев большую толстую ветку, схватил ее и огрел, что есть силы по спине расходившегося охранника колхозного сада. Охнув, тот от неожиданности выпустил Сергея и с перекошенным от злобы лицом повернулся в ту сторону откуда получил удар. Но мальчишки не стали дожидаться пока он окончательно придет в себя. Они уже неслись в сторону деревни. Пробегая мимо домика, в котором обитал сторож Филимон подобрал камень и запустил им в окно. Послышался звон стекла. В пристроенном к дому курятнике переполошились куры, послышалось встревоженное кудахтанье и хлопанье крыльев.

— Сволочь! — сказал Филимон. — Убить за свои поганые яблоки готов. В прошлом году Генке Маковкину пальцы на руке поломал. Урод. — Филимон сплюнул и друзья пошли уже спокойным шагом по деревенской улице.

Вечером, когда они играли во дворе в ножички, к калитке подковылял сторож. Бросив злобный взгляд на мальчишек он прошел в дом.

— Не поленился до деревни дошкандыбать. — сказал Филимон. Лицо у него было бледное. Сторож нажалуется и отец с него шкуру спустит. Филимонов старший был настоящий зверь. Избивал жену и сына до полусмерти. Однажды после отцовского наказания Димка неделю ходил в туалет с кровью.

Из дома вышел отец. Следом за ним, с гадкой улыбочкой, семенил сторож. Мол сейчас тебя отец поучит уму разуму и уважению к старшим, и к чужому добру. На всю жизнь запомнишь, как бить чужие окна.

Отец медленно подходил к мальчишкам. Лицо его ничего не выражало. Взгляд холодных голубых глаз был устремлен на сына. Сергей содрогнулся. Филимон никогда не жаловался, но вся деревня знала, как зверствует Степан Филимонов со своей семьей.

— Стекло разбил, паразит. А оно денег стоит. И вообще, что ж это добрым людям пакостить, камни в окно швырять. Безобразия. Непорядок. — подначивал сторож, предвкушая расправу над злостным нарушителем порядка.

— Это не он. Это я. — шагнул вперед Сергей. Филимонов старший остановился. Голубые глаза оглядели ребят по очереди, и полыхавший в них яростный огонь угас, как угасает догоревший костер. Легкая улыбка тронула его губы.

— Ладно. — сказал он. И повернувшись к сторожу добавил. — Слышал? Это не Димка. Еще чего?

В голосе его звучала насмешка. Сторож засуетился, пятясь от него бочком. Потому как, не сорвав свою ярость на сыне, Степан запросто мог выплеснуть ее на самого доносчика.

— Ну стало быть ошибся. Со всяким бывает. Давай Степан. Зла не держи. Мальчишки, за ними разве уследишь? — с виноватой улыбкой зачастил сторож, продолжая пятится. Добравшись до калитки, он опрометью выскочил на улицу и как можно быстрее похромал прочь от дома Филимоновых. Отойдя подальше, он замедлил шаг и направился к дому Сережиной бабушки. Не важно кто, а за разбитое стекло ему деньги вернут.

Поздно вечером Филимон улизнул из дома. Отец, напившись, спал поперек кровати, и, прошмыгнув мимо него, Филимон тихонько выскользнул за дверь.

Подойдя к дому Сережкиной бабки, Филимон тихонько свистнул их особым, секретным свистом. В окне показалась голова Сергея.

— Выйти можешь? — тихо спросил Филимон. Сергей кивнул и вылез к другу через открытое окно.

— Ну чего? Этот упырь небось к твоей бабке потом пошел? — спросил Филимон, хорошо знавший мерзкие повадки сторожа.

— Ага.

— А бабка чего? Всыпала? — поинтересовался Филимон.

— Всыпала. — улыбнулся Сергей. — Вовсю расстаралась.

Филимон посмотрел другу в лицо отцовскими холодными голубыми глазами.

— Серега. Я тебе хотел сказать. Ты теперь мой брат навсегда. И я для тебя, что хочешь сделаю. Вот. — сказал Филимон и, достав из кармана перочинный ножик, полоснул им по раскрытой ладони, глубоко разрезая кожу. От боли Филимон слегка поморщился. — Клянусь.

Сергей взял у него ножик из рук и тоже хотел разрезать руку, но тут из дверей дома к ним кинулась бабка.

— Да, что же вы делаете-то, паразиты окаянные! Да наказание, а не дети! Димка, у тебя вся рука в крови! Паршивцы вы несчастные.

Отобрав ножик, Бабка поволокла Филимона в дом перевязывать руку.

На следующий день Сережа не появлялся до обеда. Филимон несколько раз подходил к его дому, но все окна были задернуты занавесками, а стучаться в дверь, после вчерашнего, Филимон не решился. Ближе к вечеру он увидел Сергея идущего по улице навстречу к нему. Рука у Сергея была перевязана. Филимон улыбнулся.

— Ты чего, руку разрезал? — спросил он.

— Ага.

— А бабка чего?.

Сергей улыбнулся и пожал плечами.

— Выдрала.

Они посмотрели друг на друга и расхохотались. Отсмеявшись они обнялись.

— Брат. — сказал Филимон.

— Брат. — сказал Сергей.

Филимон отвернулся от окна. В носу защипало. Я во всем разберусь, брат, мысленно пообещал он дотронувшись до ставшего почти незаметным с годами шрама пересекающего ладонь.