Если бы

— Не понимаю, чего ты не хочешь поехать? — спрашивала она сына. — Я же вижу как ты скучаешь. Сережу уже не вернешь. Верочка правильно сделала, что уехала. Здесь ей было слишком тяжело. Даже хорошо, что ей тогда предложили эту работу.

— Да ничего я не скучаю. Вот еще! С чего ты вообще это выдумала. Надо будет, сама приедет. А у меня работы, между прочим, полно. Некогда мне по всяким там заграницам разъезжать. Я может патриот. Не то, что некоторые. — упрямо заявил Вован. Алина Николаевна неодобрительно покачала головой.

— Ну и сиди тут. А я поеду. Проведаю Верочку и ребят. Они же, все равно, что родные нам. У тебя ни семьи, ни детей. Ты так до конца дней собираешься один прожить?

— И, что? Ты думаешь я очень переживаю, что никто не пилит меня с утра до вечера и никто не пытается разобрать мой компьютер на тысячу частей, вопя при этом: «Папа, папа! А вот этот провод для чего здесь нужен?». Нет! Уверяю тебя, что я вполне прекрасно себя ощущаю, и я вполне самодостаточная личность, что бы не нуждаться в няньке завязывающей мне галстук и указывающей куда мы едем в отпуск и сколько бутылок пива мне можно взять из холодильника.- Вован гордо посмотрел на мать. Видя, что она не собирается зайтись от восторга от его самодостаточности и самостоятельности и закричать: «Конечно, сынок! Ни какая жена и дети тебе не нужны. Ты как всегда прав. Они отравят твою счастливую наполненную глубоким смыслом жизнь милого самовлюбленного эгоиста.» -Вован фыркнул. — Да поезжай, поезжай. Вот увидишь, как тебе через три дня все надоест и ты сама захочешь домой.

Алина Николаевна прогостила у Веры полтора месяца и вернулась помолодевшая и счастливая. На рассказы матери о том как чудесно она съездила, как рада была повидать всех и как хорошо они провели время Вован заявил :

— Конечно, разве ты признаешься, что там была скука смертная, вы все друг другу надоели до чертиков и ты, только из вредности и назло мне проторчала там больше месяца.