Если бы Гитлер не напал на СССР…

Тевосян говорил, увлекаясь, но и его несентиментальная аудитория была увлечена — русский говорил об удивительных вещах! Участие в таких проектах — мечта любого делового человека. Тут уж не прогоришь, тем более когда имеешь дело с большевиками, которые очень неуступчивы, но платят — в срок!

А русский продолжал:

— И, наконец, мы построим две крупнейшие ГЭС на Волге — Куйбышевскую и Сталинградскую… В сумме они, Каховская ГЭС и гидростанции в Туркмении будут давать двадцать один миллиард киловатт-часов дешевой энергии в средний по водности год.

Тевосян умолк, обвёл взглядом стальных и электрических «королей» и поднял кверху правый указательный палец:

— И это, коллеги, одно гидростроительство! А в плане у нас десятки только крупных тепловых станций! Мы будем создавать новую кольцевую энергосистему, а это — высоковольтные линии электропередачи в тысячи километров длиной! Мы будем электрифицировать старые железные дороги и строить новые…

Он опять умолк, опять обвёл всех взглядом, остановив его на Геринге, и закончил:

— Сами понимаете, что всё сказанное предполагает и новый общий промышленный и социальный подъём. И принять во всем этом самое деятельное участие мы приглашаем вас, коллеги!

Тевосян замолчал, более не прибавляя ни слова, и в зале стало тихо. Все обдумывали сказанное, ожидая также реакции Геринга. Он тоже молчал, думал, а потом улыбнулся улыбкой умелого очарователя и произнёс:

— Итак, герр Тевосян, вы предлагаете нам разделить с вами такую богатую добычу, как ваша новая пятилетка… А я-то думал, что вчерашний медведь станет главным моим трофеем!

И в зале раздался хотя и не оглушительный, но вполне искренний хохот.

Смеялся Геринг, смеялись оба Круппа и Шахт, улыбался сдержанный граф фон Крогзик и даже — близкий к. Флику Отто Штейнбринк… Смеялись все — напряжение последнего получаса требовало разрядки.

Улыбался и Тевосян.

* * *

ЗДЕСЬ собрались очень разные люди… Иван Тевосян шёл к этой встрече из гущи, как тогда говорили, народа. И шёл не как удачливый прощелыга-нувориш, а как честный молодой солдат революции.

А сын банкира и дипломата Густава фон Болена унд Гальбаха и Софии, урожденной фон Гальбах, Густав фон Болен унд Гальбах с пелёнок впитал психологию избранника судьбы… Ровесник Ленина — 1870 года рождения, он в двадцать три окончил юридический факультет Гейдельбергского университета, а в двадцать семь лет начал наследственную карьеру дипломата, был секретарем посольств в Вашингтоне и Пекине, советником посольства в Ватикане. В тридцать шесть он, природный аристократ, женился на дочери и единственной наследнице старого Фридриха Альфреда Круппа — Берте и по особому согласию кайзера Вильгельма II стал именоваться Крупп фон Болен унд Гальбах.

Круппы всегда сотрудничали с русскими — и до революции, и после революции. В начале 20-х годов именно Крупп поставил нам семьсот пятьдесят паровозов из той их, закупленной РСФСР за границей, первой тысячи, которая и потянула Россию к первым пятилеткам (двести поставила Швеция).

До 1934 года в Сальском округе на Дону существовала сельскохозяйственная концессия Круппа — «для ведения рационального сельского хозяйства». Крупп брал себе большую часть дохода, а мы в обмен получали нужный нам опыт.

Торговал Крупп с большевиками и военными технологиями — в его конструкторском бюро в Эссене имелся специальный «русский» отдел. И Крупп был не одинок — германские промышленники поставили Советской России основную часть материальной базы создания нашей новой промышленной мощи. А президент Германского общества по изучению Восточной Европы и член наблюдательного совета химического суперконцерна «ИГ Фарбениндустри» Шмидт-Отт писал в феврале 1931 года министру иностранных дел веймарской Германии Курциусу: «Я всегда полагал, что имею право рассматривать всю деятельность общества как содействие развитию наших отношений с Россией…» Курциус не спорил — он и сам так считал — и через год сменил Шмидт-Отта на посту президента общества.

Да, разные люди слушали Шварц-Ивана Тевосяна… Но одно их объединяло и роднило — общая деловая хватка и ещё — любовь к Германии. Их личная судьба неизбежно делала их в какой-то мере тоже космополитами — вопреки броской фразе Маркса не пролетарии, а капиталисты чаще всего не имеют отечества. Но среди германской промышленной и финансовой элиты патриотическая прослойка была не только влиятельной, но и очень многочисленной. Атмосфера рейха фюрера не очень-то поощряла распространение идей Золотой Элиты, даром что немецкий «Опель» давно принадлежал заокеанской «Дженерал моторс».

Эти люди были готовы обеспечить фюреру вооруженную схватку его с Россией. Но фюрер, похоже, выбрал в конце концов иной путь… Что ж, они были готовы обеспечить фюреру и дружбу с Россией. Тем более что она могла дать ещё более соблазнительные дивиденды, чем война!

Геринг отсмеялся и серьезно сказал:

— Герр Тевосян! Это — грандиозно! Но в ближайшем будущем перед вами — новые стройки. А перед нами — старая война… Вы это учитываете?