Если бы я не был русским

Ровно через три дня на стол Иосифу Виссарионычу легла книга двух авторов, товарищей Хеопса и Хефрена, содержащая конструктивную критику всех фаз капитализма вплоть до его загнивания в период весеннего разлива Нила, а также пути преодоления некоторых мелких недостатков в начальной фазе построения социализма. Почтенный сей труд носил вполне научное название: «К вопросу о сфинкс-демократии в верховьях Иртыша» и вызвал неподдельный интерес у вождя народов, который бежал однажды с проклятой царской каторги именно в верховьях Иртыша. Эта книга и определила диалектику развития коммунизма на ближайшие 500 лет. По примеру великих учителей были начаты грандиозные стройки эпохи: Великая Русская Стена высотой 50 метров, со всех сторон надежно ограждающая страну Советов от враждебного капиталистического окружения; а также строительство статуи товарища Сталина, голова которой, по расчетам советских ученых, должна была наблюдаться из любой точки страны Советов, даже самой удаленной. В глаза вождя предполагалось вмонтировать мощные лазерные прожекторы, и для того, чтобы вождь символически мог окидывать ястребиным взглядом все уголки своей державы, голова должна была вращаться на плечах статуи со скоростью 360 градусов в 24 часа.

Глеб не спал уже третью ночь, но, притворяясь спящим, мерно дышал с закрытыми глазами, лежа навзничь, с руками, по инструкции вытянутыми по швам и поверх одеяла. Инструкция уже давно не мешала спать таким образом, ибо брала верх многолетняя привычка. А исчезновение рук каралось весьма жестко, вплоть до стерилизации. Но онанизм, как самая доступная форма удовольствия, все равно процветал вовсю, трансформируясь в самые причудливо сублимированные ухищрения. Так, некоторые умудрялись задерживать мочеиспускание на 3–4 дня и испытывали оргазм во время испражнения, происходившего тоже под неусыпным наблюдением охраны. Приходилось «кончать» не дрогнув ни одним мускулом на лице и не издав никакого подозрительного звука. Но этот простой секрет раскрылся довольно скоро, и в обязанности охраны и бригадиров теперь вменялось перед сном бегать по рядам животов, а на особо подозрительных можно было попрыгать вволю. Существовало еще десятка три необычных и секретных способов самоудовлетворения, так как настоящий секс являлся привилегией руководящих товарищей и передовиков труда, награждаемых 2-3-дневными путевками в «санатории» с персоналом противоположного пола за подвиги, непосильные обыкновенным трудовикам-доходягам. Нерадивым работничкам за всю жизнь не удавалось увидеть существ противоположного пола, но, впрочем, так называемая жизнь их длилась не долго, ибо труд-чудодей, особенно ударный, не позволял засиживаться дольше 25–30 лет. Странным было и то, что при столь фантастически изнурительном 14-часовом рабочем дне и питании исключительно морскими водорослями люди еще испытывали какие-то чувства, кроме желаний есть и спать. Но они испытывали их, и первоначальные опыты всеобщей стерилизации, начатые так успешно несколько лет назад, были вскоре свернуты ввиду исчезновения стимулов к труду, продолжению жизни и тотального равнодушия масс к своей дальнейшей судьбе. В то же время правильно дозируемый секс творил чудеса. Так, рачительный и мудрый начальник мог поощрить ценного работника прямо на рабочем месте разрешением помастурбировать вволю или позволить бригаде ударников получасовое групповое развлечение под бдительным оком начальства и охраны, наблюдая эти быстрые и трогательные акты товарищеского взаимопонимания и взаимопомощи, никому из наблюдающих и в голову не приходило обозвать их какими-нибудь сексуальными извращениями. Но Глеб, раньше относившийся к подобным вещам как к должному, теперь в приступе бессонницы содрогался при воспоминании о каком-либо «поощрении». Бригадиром он стал недавно за недюжинную силу, скромность и, главное, отказ от индивидуальных и массовых «поощрений», мотивируя его тем, что «это» ему не интересно. Для 20-летнего трудовика карьера вырисовывалась вполне приличная. На глаза начальству он попался во время разборки знаменитой Магнитки, когда без сна и отдыха, и в дождь, и в вёдро огромной кувалдой и ломом сносил он бетонные стены, круша металл, окаменевший цемент, как сказочный Стаханов из мифов дохеопсовской эпохи. Хвалёные творения первых комсомольцев, старавшихся не один год, Глеб с сотоварищами развеяли в пух и прах буквально в несколько недель и водрузили посреди пустой и голой равнины победное знамя с головой т. Сталина в виде ушастого сфинкса на белом полотнище. Сначала он правил своей старой бандой, в которой еще недавно получал порцию зелёной баланды наравне со всеми, но вдруг, среди ночи вызванный в административный барак и сверенный своими ответами с собственным личным делом, был объявлен командиром женской бригады, брошенной на подмогу мужчинам ввиду необычайности и срочности нового задания. Эксперимент рискованный, но, учитывая личные моральные качества Глеба и надёжную охрану как у мужчин, так и у женщин, начальство рассчитывало на полный успех.