Если бы я не был русским

— А где же эти коридоры? — удивился я.

— Всё под землёй. Располагаются в виде змеевика, количество колен которого может уменьшаться или увеличиваться открытием или перекрытием поперечных переходов. Если в какой-то час народу поменьше, то, чтобы по лабиринту не идти все два километра, один переход закрывается, другой открывается, и ты идёшь полтора километра вместо двух. Управляет переходами компьютер, следящий за количеством людей в очереди. Всё автоматизировано и продумано до тонкостей.

— А если мне станет дурно или я захочу в туалет?

— На этот случай через каждые 100 метров висят утки, гигиенические пакеты, а также пульверизатор с нашатырём. Там же находится и аварийный выход в случае чего. Такие лабиринты помимо всего прочего имеют ещё важное стратегическое значение.

Кто-то уже давно дышал мне в спину. Стоять было тоскливо, и начинала болеть поясница, как в музее.

— А не скажете, долго нам ещё стоять?

— Трудно сказать, — ответила спина, — неизвестно, сколько колен лабиринта задействовано. Раньше в санитарно-гигиенических точках стояли табло со временем стояния. Но сейчас их выключают, чтобы публику не пугать, что ли?

— А если мне расхочется стоять и я пожелаю выйти?

— Ну так придётся со своим желанием подождать до конца лабиринта. Входя в него, надо точно знать, чего хочешь и на что идёшь.

— А вот на Западе, говорят, — вступил в разговор тот, кто дышал мне в затылок, — прямо при лабиринтах кабинеты с девочками, чтобы время на это зря не тратить и попусту не стоять. Представляете, заходишь в кабинет за какие-нибудь пять долларов и оттягиваешься там, пока очередь твоя не подойдёт.

— Ну и бред, — сказала спина. — Надо же такое молоть. На Западе, будет вам известно, лабиринтов нет вовсе. А отсутствуют они по причине отсутствия очередей. Вот так-то.

— А вы-то что вещаете, как оракул? Вы-то откуда знаете? — заспорил было мой заспинный собеседник. Но спина сразу погубила спор в зародыше.

— Сам там был. Видел и глазам не поверил. Три дня по всем задворкам искал входы в лабиринты, а чего искать, когда входи в магазин, подходи к прилавку и выбирай всё, что душа пожелает без очереди.

Через двое суток, а может, и трое, я вышел из лабиринта и вошёл в магазин. Меня культурно обслужили двумя бутылками газированной воды (на большее у меня не хватило денег, как выяснилось уже в лабиринте), и счастливый тем, что так дёшево отделался, я скорее унёс ноги к себе в Большие Сверлибабы.

С этим «Лабиринтом» всё ясно. Ничего особенного, если не считать болезненно гипертрофированного ощущения абсурдности общественного устройства. И так уж всем известно, что при «развитом социализме» обычные вещи приобретают необычные качества и цены, да что об этом толковать. Всё уж перетолковано.

Инициация

Вчера опять заходил в редакцию, а после провожал домой полуредактора М. Она, выражаясь высоким слогом, — писатель, но это не совсем так, ибо пишет очень мало и эпизодически, зато состоит в «Объединении писателей» — всеобъемлющей и могучей организации, курирующей права и обязанности, а также вознаграждения членов сего могучего братства.

К дамам от литературы я относился всегда подозрительно, а ещё подозрительней к литераторшам второй «оттепели». Все их формальные изыски, провалы из прошлого в будущее, экспедиции в тайгу, перемежаемые встречами в Париже, метания в пространстве, во времени, в религиях, в постелях надоедали после третьей страницы, и, со злобой захлопывая книгу или журнал, я мрачно думал о том, каким прекрасным и гармоничным был мир, когда женщины не писали, а занимались своим естественным ремеслом, а если и писали и читали потом вслух, то для придания остроты и блеска своей древней и почётной профессии. И умные мужчины так это и воспринимали — как приправу к изысканной и профессиональной эротике, и не более. Да, женщины-интеллектуалки, женщины-писательницы — наш сегодняшний крест. И сбросить его с плеч кто нынче в силах?

М. внимательно перечла мои бредни и настоятельно посоветовала, собрав всё то, что печаталось в журнале с помощью её и кое-кого из «Объединения», приступить к изданию отдельной книги моих произведений. Меня эта мысль словно озарила. Чем же я хуже тех, кто давно уж отсидел думное место в «Объединении»? Если на то пошло, у меня хватит материала и не на одну книгу. Недурно бы смотрелось полное собрание сочинений Серафима Бредовского. Да что толку мечтать о несбыточном, хотя почему несбыточном! Вот М. говорит…