Если бы мы были птицами (СИ)

В рождественскую ночь Драко так же, как и обычно, ждал Грейнджер у себя. Он сидел на кровати и крутил в пальцах обручальное кольцо, которое осталось у него от матери. Гладкое белое золото и надпись внутри на тонком ободке — «Моя любовь к тебе вечна!» Кольцо не смогли снять, потому что оно было слишком маленьким и туго сидело на мизинце, но сегодня утром оно спокойно соскользнуло ему в ладонь, и сейчас Малфой гладил его, вспоминая маму.

Он нечасто думал о ней в последние дни, всё его время было заполнено думами о Грейнджер и общением с целителями. Но мама незримо всегда была рядом, в его сердце. Нарцисса Малфой являлась примером идеальной женщины — самая красивая и достойная из всех, кого Драко знал. Он обожал свою мать. Он помнил всё, каждую её седую прядь, тёплый взгляд серо-голубых глаз и любящие объятия. Она была единственной, кто верил в него, несмотря ни на что. Единственной, кто знал о нём всё.

— Малфой… — прерывая его меланхоличные размышления и воспоминания о матери, в комнату ввалилась Гермиона: она пробежала два шага и, споткнувшись о свои же ноги, повалилась прямо на Драко.

Он чуть не выронил колечко, но успел подхватить неуклюжую экс-гриффиндорку:

— Падающая звезда под Рождество, это хороший знак! — усмехнулся Малфой, утыкаясь в её ароматную кудрявую макушку.

Гермиона хихикнула и уселась на его коленях удобнее. Она торжественно произнесла «Та-дам!» и вытащила из-под кофты небольшую мягкую игрушку в виде белого зайца.

— Смотри, что мне Гарри подарил на Рождество!

Драко с недовольным лицом сжал всей ладонью слишком умильную морду игрушки, и она запищала какую-то дурацкую песенку.

— Правда он милый?

— Нет.

— Я назвала его Малфой. — Гермиона следила за его реакцией, сдерживая улыбку. — Хорошее имя, согласись?

— Грейнджер… — Драко предупреждающе сузил глаза. — Совсем не хорошее!

— Но он так похож на тебя! — она обняла своего дурацкого зайца, весело смеясь, и Драко почему-то тоже стало смешно: Гермиона была похожа на ребёнка, получившего подарок от маггловского Санты.

Он покачал головой и закатил глаза:

— Мерлин, Грейнджер, ты назвала подарок от Поттера моим именем. Тебе не кажется это странным?

Она задумалась, а потом вдруг выдала:

— Вы оба мне очень дороги. Очень. — Грейнджер взглянула на него большими глазами, в которых светилось какое-то чувство по отношению к нему, которое Малфой никогда бы не посмел даже представить.

В этот момент в его душе что-то перевернулось, но Драко лишь сглотнул комок и усмехнулся:

— Ага, конечно, Грейнджер, не сходи с ума… Мы сегодня идём есть рождественские пироги или тут и просидим всю ночь?

Драко вообще-то был не против остаться в своей комнате и, возможно, чуть позже оказаться в своей кровати вместе с ней. Вот только Грейнджер не горела таким желанием, она нахмурилась и, хлопнув Малфоя по плечу, спрыгнула с его коленей:

— Ты мне сейчас напоминаешь одного знакомого, который любит поесть!

— Только не говори, что это Уизли! Я тебя придушу.

Они без приключений добрались до чердака и уже там, доедая кусок ароматного кекса с цукатами и запивая тем самым «ностальгическим» чаем, Малфой спросил:

— Почему я ни разу не слышал о твоём рыжем парне? Вы вроде собирались того… жениться, — он поиграл бровями, а Гермиона сжала губы и отвернулась к окну.

Драко решил, что, наверное, это больная тема, и хотел перевести разговор в другое, более безопасное русло, но Грейнджер, всё так же глядя на замёрзшее стекло, заговорила:

— Рон не выдержал моих приступов. И мы расстались. У него и самого в семье всё было плохо после смерти брата… Я переехала к Гарри и…

— Он просто кинул тебя, — неумолимо резюмировал Драко. — Всё ясно.

Грейнджер опустила голову и стала разглядывать рисунки на старом ковре, повторяя их пальцем:

— Я не виню его. И ты не смей. В нашей жизни не всегда всё так, как правильно. Я это поняла и смирилась… Ты тоже скоро уйдёшь из моей жизни и… — она закусила губу, а потом улыбнулась. — Это хорошо для тебя. А для Рона было хорошо не видеть меня в таком ужасном состоянии…

Драко снова захотелось спросить о том, что же такое произошло с ней, отчего она стала впадать в безумство, но Гермиона взглянула на него, умоляюще сложив брови «домиком», и попросила:

— Давай не будем об этом. Прошу тебя. Сегодня праздник, который я очень люблю!

— Я молчу! — он хмыкнул и опёрся спиной о стену.

— Лучше давай представим, что ты был влюблён в меня в Хогвартсе! — её глаза загорелись, а Драко хмыкнул, не желая представлять такие странные вещи. — Я почему-то подумала, что такое могло бы случиться…

— Грейнджер, это невозможно, ты не в моём вкусе!

— А кто же в твоём? — она села напротив него, сложив ноги по-турецки. — Зелёные глаза, нос, как у бульдожки, чёрные волосы и такой голос, словно лягушки квакают в болоте?

— Нет! — он приподнял бровь и закатил глаза. — Пэнси довольно симпатичная, зря ты так…

— А-а, не Паркинсон… Хм… Тогда твоя бледная копия, светлые волосики до пояса, голубые прозрачные глаза и такая тоненькая, что, кажется, рассыплется, если задеть мизинцем?