Если бы не друзья мои...

Без помощи интендантов, — кстати, они нам за все это время ни разу не попались на глаза, — мне удалось сменить свои рваные сапоги на целые. Думал, что эта пара послужит как следует, но куда там, один, и опять правый, уже просит каши. Немецкие я ни за что не надену — стошнит, и снять с убитого товарища, хотя мы достаточно насмотрелись на мертвых, все еще не могу.

Мороз ударил не на шутку, без теплых портянок не обойдешься. Кто половчее, тот находит выход. Дело в том, что поскольку из Серпухова мы уходили в летнем обмундировании, нам разрешили взять с собой одеяла. Большинство курсантов их в первые же дни потеряли, вернее, просто бросили. Нашлись, кстати говоря, такие, кто пытался проделать такой же фокус и с противогазами: их выбрасывали, а пустые сумки набивали для видимости бумагой или ветками. От этого нас, однако, очень быстро отучили. Что же касается одеял, те, у кого сапоги были большие, могли выпросить у товарища кусок на портянки. От такой «операции» выгадывали обе стороны: одному было теплее ногам, другому — легче идти.

В зоне соседней с нами пятнадцатой роты немцы заняли деревню Устье. Фашисты, видно, уверены, что они в безопасности, в сельских дворах стоят их автомашины, сами свободно разгуливают, шныряют от избы к избе. Один дом уже подожгли. Первые представители» грабьармии, они роются в сундуках, гоняются по улице за молодой крестьянкой, ловят во дворах кур. «Победители» — стало быть, полноправные хозяева. На чьей стороне будет перевес, они еще не знают — не знают, что не когда-нибудь, а совсем скоро, вот-вот наступит час справедливой расплаты. Мы для них всего-навсего маленькая горсточка, с которой ничего не стоит справиться. И все же… Сегодня нас снова закидали листовками: несколько самолетов беспрерывно сбрасывали бомбы, а из одного бросали тоненькие листочки бумаги. Явно болезненное пристрастие к писанине у фашистов! И снова все те же заискивающие слова:

«Доблестные красные юнкера! Вы мужественно сражались, но теперь ваше сопротивление потеряло смысл. Варшавское шоссе — наше почти до самой Москвы. Через день-два мы войдем в нее. Вы настоящие солдаты. Мы уважаем ваш героизм. Переходите на нашу сторону. У нас вы получите дружеский прием, вкусную еду и теплую одежду. Эта листовка будет служить вам пропуском».

«Сопротивление потеряло смысл»… Кого это вы хотите обмануть? Ведь если все так, как вы пишете, почему вы до сих пор не добрались до Москвы, почему топчетесь так долго на одном месте?

Ну да, они все еще уверены, что их золотая мечта вот-вот осуществится, что не сегодня завтра они будут в Москве и проведут там парад победы. Сейчас, шакалы, сейчас мы покажем вам парад. Если вам так уж позарез необходима наша земля, вы получите ее — каждый свою долю — и останетесь в ней навечно…

Конечно, куда лучше нагрянуть внезапно, поздно ночью, когда немцы спят и бесшумно снять охрану, но кто знает, сколько к тому времени еще подойдет сюда фашистов? С теми же, что сейчас в деревне, мы справимся.

Наши артиллеристы готовят пушки к бою. До чего же славные они ребята, курсанты Подольского артиллерийского училища! Здесь, на фронте, мы с ними так сдружились, будто всю жизнь прожили вместе.

Не мешало бы, правда, чтобы их пушки были хоть немного помоложе. В Ильинском, рассказывают ребята, то же самое. Трехдюймовки, которыми вооружен там один из дивизионов, образца, каким пользовались еще до русско-японской войны. И тем не менее у курсантов и они стреляют и попадают в цель.

Пятнадцатая рота пошла в атаку. Мы с нетерпением ждем, когда поднимут и нас… Слов нет, фашисты опытные вояки и вооружены хорошо, но перед яростным, исступленным натиском «красных юнкеров» они не выдерживают. Вот их ряды дрогнули. Вот они, как бешеные, с неистовыми криками несутся прочь…

И даже сейчас Ивашин не теряет времени даром. Ведь непосредственно в бою мы еще не участвуем, и он объясняет:

— Бой, ребята, штука очень сложная. Командир тут должен отвечать буквально за все. Смотрите внимательно: от неожиданности немецкие офицеры растерялись, и это сразу передалось солдатам. Хоть и с потерями, они сейчас еще могли бы отступить, сохранить силы, но в такой панике шансов остаться в живых у каждого, пожалуй, не больше, чем если б они были на тонущем корабле. Страх — он хуже смерти. Видите, как бегут?

Фашисты сигнализируют ракетами, просят помощи. Добрый признак! Нам просить помощи не у кого, а раз так, надо справиться с делом как можно быстрее.

— Внимание! Приготовиться… В атаку!