Если бы не генералы!

"Как пишет Г.В. Костырченко, «например, начальник ЛСУК профессор П.И. Егоров, который пользовал Г.М. Димитрова, маршалов А.М. Василевского, С.М. Штеменко (последний — для точности — был не маршалом, а генералом армии. — Ю.Р.), академика С.И.Вавилова и многих других, направил летом 1952 года бывшего министра госконтроля СССР Л.З. Мехлиса, страдавшего сердечной недостаточностью, на лечение в Крым, что было ему противопоказано"".

В результате 13 февраля 1953 года, за три недели до убийства Сталина, умер один из немногих рыцарей Ордена Коммунистов Лев Захарович Мехлис.

Храбрые о храбрых

Я уже дважды писал, что о храбрецах уважительно отзываются только храбрецы. Вы можете мне сказать, а как же Хрущёв, который так высоко отзывался о Мехлисе? Хрущёв, само собой, выдающийся негодяй, но он был храбрым человеком.

Корреспондент журнала «Офицеры» брал интервью у известного советского диверсанта полковника И. Старинова и тот, рассказывая, как минировал Харьков перед оставлением города немцам в 1941 году, между прочим, вспомнил и такую деталь: Одним из первых должен был быть заминирован дом на улице Дзержинского, 17.

"Дом, известный всем харьковчанам, — в нем тогда жил Хрущев. Как лучший дом города после отступления советских войск он предназначался будущему начальнику гарнизона Харькова немецкому генералу Георгу фон Брауну.

Как считал Старинов, Хрущев был отчаянно смелым человеком. Тогда, в Харькове, наотрез отказался выезжать из заминированного здания, чтобы не вызвать подозрения противника. Так и спал на минах…".

Генерал-полковник Петров, дважды Герой Советского Союза с 1944 года воевавший без обеих рук, незадолго до своей смерти в 2002 г., в целом не очень высоко отзываясь о политработниках, о Хрущеве рассказал корреспонденту следующее:

«А вообще на своем веку я повидал немало храбрых людей. Да и Никита Хрущев, должен я вам сказать, был человеком не робкого десятка. В первый и последний раз я видел Никиту Сергеевича на Курской дуге, в 43-м. Вокруг рвались снаряды, а Хрущев, как ни в чем не бывало, бравой походкой шагал по передовой. За ним с портфелем в руке тащился его адъютант. Хрущев подходил к бойцу, благодарил за службу и вручал ему орден. Причем, чтобы сделать это, Никита Сергеевич был вынужден нагибаться, поскольку не каждому награждаемому приходило на ум выпрыгнуть из окопа и принять награду, как подобает…».

Генерал-лейтенанту Хрущеву, члену Военного совета фронта, не было никакой необходимости самому идти на передовую, да еще и во время обстрела ее немцами. Мог послать любого полковника или вызвать награждаемых к себе. Но Курская битва была решающей, все зависело от стойкости солдат, и Хрущев счел нужным показать солдатам, что генералы тоже здесь — на передовой, что они не уклоняются от этого смертного боя. Так как же Хрущёв мог не уважать Мехлиса, никогда не уклонявшегося от боя?

А вот вспоминает И.М. Голушко, во время войны занимавшийся ремонтом наших танков. В сентябре 1941 года в разгар боёв за Ленинград они поехали за запчастями, и у них немецкий самолёт сжёг машину.

"Тронулись дальше пешком. Вскоре нас, как и других «одиночек», остановил капитан и предложил следовать в составе его подразделения.

— Идем к Красному Селу, — сказал он. — Там сейчас решается судьба Ленинграда.