"Если бы не сталинские репрессии!". Как Вождь спас СССР.

Он говорил: «Наши следователи очень мало заботятся об объективных доказательствах, о вещественных доказательствах, не говоря уже об экспертизе. Между тем центр тяжести расследования должен лежать именно в этих объективных доказательствах. Ведь только при этом условии можно рассчитывать на успешность судебного процесса, на то, что следствие установило истину»[160].

Сегодня, когда стали доступны некоторые из скрываемых ранее документов, уже невозможно манипулировать сознанием обывателя прошлыми инсинуациями. Поэтому, не желая открыто признать правомерность чистки, осуществленной накануне надвигающейся войны, официальная пропаганда пытается внедрить в общественное сознание новые мифы. Наиболее распространенным из них стало голословное утверждение о якобы самой «тоталитарности советского режима».

В чем же выразилась эта «тоталитарность»? В том, что правящая номенклатура якобы слепо и бездумно следо­вала «установкам» Вождя? Но разве сегодняшняя политическая элита не заглядывает в рот власть предержащим? Тем не менее несмотря на «предупреждения», оглашаемые с трибун и экранов телевидения, власть не может справиться с захлестнувшими страну с 90-х годов престу­плениями.

За два десятилетия, прошедшие с момента свержения Советской власти, правоохранительные органы России так и не смогли укротить преступность. В дополнение к традиционным преступлениям — убийства, воровство и прочее — появились новые, такие как коррупция, чиновничий произвол, продажность судебной системы, взяточ­ничество милиции и работников таможни и другие пороки «демократии», поразившей страну в 90-е годы.

Складывается впечатление, что с реставрацией капитализма Россия превратилась в тоталитарное коррумпированное государство. Термин коррупция, происходящий от латинского corrumperе — «растлевать», обычно обозначает «использование должностным лицом своих властных полномочий и доверенных ему прав в целях личной выгоды» и наиболее часто применяется по отношению к бюрократическому аппарату и политической элите.

Собственно говоря, в 90-е годы прошлого века сама смена строя в России произошла по коррупционному сценарию. Когда, использовав конституционные изменения, при формальной имитации внешних признаков «демократии», национальные клановые группировки обеспе­чили для себя управляемость результатами референдумов и выборов в органы власти. В итоге при подавлении средствами пропаганды политической конкуренции в стране был сформирован олигархический ельцинский режим, который можно назвать «плебисцитарной диктатурой». Это обусловило то, что в результате коррупционной приватизации, проведенной на той же клановой основе, вся народная собственность оказались руках олигархов, криминальных и местнических группировок.

Практически признавая это, президент Д. А. Медведев в 2010 году так прокомментировал проблему: «Коррупция есть в любой стране. Коррупция была и в царское время, а также существовала и в советские времена, хотя была более латентной по вполне понятным причинам. И, конечно, коррупция расцвела махровым цветом после перехода России к современному состоянию устройства экономики и политической системы».

Действительно, скрытая коррупция, когда должностное лицо могло распоряжаться не принадлежащими ему ресурсами, существовала и в 30-е годы. Однако в СССР особенность коррумпированности состояла не столько в ее скрытости, сколько в особенностях форм проявления. Главным образом она выражалась не в даче и получении взяток, а во внеплановом предоставление государственных средств и ресурсов, но, еще чаще, - в форме чиновнической клановости и взаимном покровительстве. В продвижении «своих людей» на служебные должности, позволяющие получать более высокие оклады, персональ­ные дачи, служебные машины, награды, премии и другие привилегии.

Как свидетельствует мировой опыт, при определенных условиях такая форма коррупции способна обусловить «перехват власти узкой группой элиты, обычно военны­ми». «Такие события происходят в виде реакции на слабость и разложение власти, не способной справляться ни с текущими задачами, ни с кризисными ситуациями».

Наиболее реально возможность смены власти в СССР существовала до завершения коллективизации. Когда фактически в стране еще не было социалистического строя, в том понимании состояния экономики, который сложился после реформирования деревни. Можно сказать, что до этого момента страна жила в условиях «ручного» управления. Когда при отсутствии стабильности все решения, принимаемые ЦК и правительством, приходилось корректировать «на ходу», в зависимости от ситуации, складывающейся в стране и за ее рубежами.