Если бы Шуман вел дневник

1845 год. Первый год жизни в Дрездене прошел под знаком искусства фуги. Весна 1846 года застает Шумана очарованным новым инструментом – педальным роялем и влюбленным в полифонический стиль. Он учится вместе с Кларой, которая помогает ему в сочинении своими советами и критикой и даже сочиняет сама.

Странички дневника, относящиеся к этим полутора годам, производят такое впечатление, словно для них двоих на свете не существовало ничего, кроме педального рояля, канонов и фуги.

«1845. 23 янв. Начали вместе с Кларой изучение контрапункта.

2 фев. Продолжаю с Кл. прилежно изучать фуги.

18 фев. Прилежные занятия фугой в течение трех недель.

21 фев. Мания фуги.

23 фев. Маленькие работы по контрапункту.

25 фев. Фуга в ре миноре.

1 марта. Клара и ее фуги.

4 марта. Вторая фуга в ре миноре.

10 марта. Вторая фуга в ре миноре готова.

12 марта. Вечером Бах – фуги – мысли.

14 марта. Третья фуга в ре миноре готова.

15 марта. Мания фуги.

20 марта. Четвертая фуга в фа мажоре готова.

21 марта. Наши фуги.

4 марта. Занятия с педалью.

15 мая. Канон в ля миноре (соч. 56).

21 мая. Канон в си миноре готов.

31 мая. К. М. Д. Каде относительно проката педалей на май и июнь.

…

15 сент. Третья фуга в соль миноре по Баху.

…

17 сент. Начата четвертая фуга по Баху.

…

24 сент. Вечером Клара прелестно играла мою фугу в си бемоле.

18 нояб. Работал над шестой фугой.

1846. 31 марта. Просмотр фуг Баха.

4 июня. Занятия на органе, один час.

18 июня. Утром орган и Кларина помощь».

«…Мне самому странно и удивительно, что почти каждый мотив, возникающий во мне, отличается тем свойством, что позволяет создавать самые разнообразные контрапунктические комбинации, хотя я и не помышлял о том, чтобы формировать темы, в том или ином виде допускающие использование строгого стиля. Это происходит непроизвольно, само по себе, без размышлений и имеет в себе что-то природное».

Еще в 1845 году Шуман вновь занялся партитурой Фантазии для фортепьяно с оркестром ля минор, которую он написал четыре года назад. Теперь, дополнив ее двумя новыми частями, он придал ей форму концерта. Мечтательная, пронизанная диалогами, полная лирической красоты медленная часть не уступает самым красивым песням Шумана, а полный силы, бодрости и воодушевления финал воскресил в Дрездене прекраснейшее время жизни в Лейпциге, настроения «Давидсбунда» и воинственных лет «Нового музыкального журнала»; это был прекрасный портрет, увековечивающий дорогие композитору годы юности.

Шуман – Кларе:

«Я уже говорил тебе о концерте, что это нечто среднее между симфонией, концертом и большой сонатой. Я вижу, что не в состоянии написать концерт для виртуоза; я должен придумать что-либо иное».

Душевное состояние композитора почти невозможно постигнуть. За один единственный год, более того, за несколько месяцев, в его произведениях встречаются самые различные настроения, самые противоречивые размышления. Со стороны кажется, что в этот период его интересуют исключительно только фуги, но одновременно он сочиняет фортепьянный концерт – исповедь веселого и мечтательного поэта. И в то же время его угнетает все возрастающая депрессия, постоянно преследует мысль о необходимости внутренней борьбы за жизнь, мысль, вдохновившая композитора на создание симфонии до мажор.

«…Во мне уже несколько дней усиленно бьют литавры и звучат трубы (тромбон в до), не знаю, что из этого выйдет».

Из письма Оттену: