Если бы смерть спала

Я уже был на балконе в передней части покоев, видел деревца розового кизила в кадках, обратил внимание и на мебель из красного дерева, хрома и пластика, теперь же, подойдя к каменным перилам, скользнул взглядом вдоль Пятой авеню по направлению к Центральному парку. Солнце светило прямо в глаза, и я прикрыл их ладонью, чтоб разглядеть белку, которая сидела на задних лапках на макушке дерева.

— Вы кто, Ситин Бул?[1] — окликнули меня сзади.

Я обернулся. Ко мне приближалась девушка в белом с обнаженными загорелыми руками, такой же шеей и смуглым, тоже от загара, лицом с ямочками на щеках и зеленовато-карими, широко поставленными глазами. Если вам покажется, что этих впечатлений слишком много для одного беглого взгляда, вспомните, что я все-таки детектив и, значит, тренированный наблюдатель. Я не только разглядел ее, но даже успел подумать: Господи, если это Сьюзен и если она змея, мне придется самым серьезным образом заняться герпетологией. (Кажется, эта наука именно так и называется, впрочем, могу справиться в словаре.)

Нас разделяло пять шагов, когда я заговорил.

— Мой есть хороший индеец. Мой есть хороший друг белого мужчины. Только ты не мужчина и не белый. Я смотрел на белку. Меня зовут Ален Грин. Я новый секретарь, которого наняли сегодня. Мне велели осмотреться, что я и стараюсь сделать. Я уже познакомился с вашим мужем.

— С моим мужем вы познакомиться не могли. Я девица по имени Лоис. Вы любите белок?

— Не всех. У меня к ним слишком высокие требования. — При близком рассмотрении выяснилось, что это вовсе не ямочки, а маленькие впадинки на щеках, которые казались глубже, если свет падал с определенной стороны. — Надеюсь, я понятно выражаюсь?

— Подойдите сюда. — Она увлекла меня вправо, положила одну руку на выложенный плиткой каменный барьер, другой показала через улицу. — Видите вон то дерево?

— Без ветки?

— Да. Одним мартовским днем на его верхушке скакала белка. Мне в ту пору было девять лет. Отец подарил на день рождения моему брату ружье. Я его стащила, зарядила и долго стояла на этом самом месте, дожидаясь, пока белка перестанет скакать. Падая, она дважды зацепилась за ветки. Я позвала Уи, своего брата, и показала ему белку, которая, не двигаясь, лежала на земле. Он… Но остальное уже не важно. С теми, в кого я могу влюбиться, я люблю начинать с рассказа о самом дурном поступке в моей жизни. Вы, во всяком случае, заставили меня вспомнить о нем, сказав, что смотрите на белку. Теперь вы знаете обо мне самое худшее, если не считать моим самым дурным поступком мое стихотворение «Реквием грызуну». Оно было напечатано в нашей школьной газете.

— Ну, это куда страшней. Назвать белку пренебрежительным словом «грызун», хотя она и есть грызун.

— Я сама об этом думала. Когда-нибудь я все это проанализирую и пойму. — Она махнула рукой, отодвигая от себя это «когда-нибудь». — Откуда вам пришла в голову мысль стать секретарем?

— Из сна. Это приснилось мне несколько лет назад. Будто я служу секретарем у одного богатого пирата. Однажды его красавица-дочь стояла на краю утеса и стреляла в гофера[2], который бегал по прерии. Она его подстрелила и так расстроилась, что прыгнула вниз с утеса. Я стоял внизу и подхватил ее, так что все кончилось романтически. Вот я и стал секретарем.

Она подняла брови и широко раскрыла глаза.

— Не могу себе представить, как дочь пирата могла очутиться на вершине утеса в прерии. Вам, должно быть, почудилось.

Ни один мужчина не в состоянии прервать такой бессмысленный разговор, как этот. Слава Богу, у нее хватило приличия завести другой. Склонив голову набок, она призналась:

— Вы знаете, мне как-то не по себе. Где-то я вас видела, только не помню где, а я всегда запоминаю людей. Не помните, где это могло быть?

Я знал, что это могло быть все там же. Мои фото не так часто появляются в газетах, как фото президента Египта или даже Ниро Вулфа, последнее было там около года назад, но я знал, что это вполне вероятно. Я улыбнулся (на газетных фотографиях я никогда не улыбался) и покачал головой.

— Я бы этого не забыл. Я забываю только те лица, которые мне ни к чему помнить. Напрашивается единственное объяснение: я вам приснился.

Она рассмеялась:

— Ол райт, теперь мы с вами в расчете. А все-таки жаль, что я забыла. Разумеется, я могла встретить вас в ресторане или театре, но если вы узнаете, что я запомнила вас после такой встречи, вы лопнете от самомнения. Впрочем, здесь из вас и так быстро выпустят воздух. Хоть он мне и папочка, работать на него, судя по всему, не сладко. Не понимаю, как… А, Роджер, привет. Ты знаком с Аденом Грином? Папин новый секретарь. Роджер Фут.

Я обернулся. Брат Треллы бал так же мало на нее похож, как и Уимен Джарелл на своего отца. Это был высокий, широкоплечий и мускулистый мужчина со скуластой физиономией. Я понял, что этот верзила вполне может раздавить мою ладонь, поэтому поспешил изо всех сил сжать его. Получилась ничья.